обязательств. Они понимались представителями естественной школы как обязанности, «которые покоятся на праве здравого разума»[154]. Позитивное законодательство должно меняться, стремясь к идеалу – естественному праву, а obligationes naturales, как имеющие силу по праву натуральному, должны быть приняты во внимание судом при разрешении конкретного спора. Таким образом, натуральные обязательства имели полную юридическую силу и «исковой эффект», даже не будучи санкционированы положительным законодательством[155].
Акценты в понимании натуральных обязательств были смещены под влиянием естественной философии. Данным термином теперь определялось явление совершенно иного порядка, нежели ранее, а натуральные обязательства, имеющие в силу предписания положительного закона ограниченный эффект, признавались obligationes naturales «в техническом смысле этого слова»[156].
Более того, «распространение теории естественного права привело к смешению натуральных обязательств в римском значении этого слова с обязательствами нравственности, приличия и любви к ближнему…»[157].
Впоследствии концепция натуральных обязательств, предложенная последователями естественно-правовой теории, была подвергнута развернутой критике со стороны представителей исторической школы права. Главным ее недостатком они полагали то, что историческое по сути явление было рассмотрено при помощи современных представлений о естественном праве (при этом представители исторической школы также полагали, что jus gentium основывается на naturalis rationis – присущем человеческой природе общем правосознании). Однако несмотря на это, она стала основой для крупнейших европейских кодификаций – Прусского гражданского уложения 1794 г. и Французского гражданского кодекса. М. М. Агарков писал: «Натуральное обязательство… особенно большую судебную практику и литературу имело во французском праве»[158].
В середине XVIII в. Потье определил натуральное обязательство так: «Естественным обязательством является обязательство, которое пред судом чести и совести (курсив мой. – А. М.) обязывает заключившего его исполнить то, что оно содержит»[159]. Данное определение было воспринято французской цивилистикой и до настоящего времени не потеряло своего значения. Указанной точки зрения (в трактовке трибуна Жобера) придерживались, вслед за Потье, такие авторитетные французские ученые, как Планиоль, Колэн, Капитан, Рипер[160]. По всей видимости, к данной точке зрения склонялся и Е. Годэмэ[161]. Р. Саватье также указывал, что натуральные обязательства – это моральные обязательства, к исполнению которых право не принуждает должника[162].
Не будучи закрепленным в законодательстве, данное толкование тем не менее на многие годы определило отношение к натуральным обязательствам со стороны правоприменителя. Гуманистические идеи Просвещения стали своеобразным ориентиром для французской судебной практики. Конструкция натуральных обязательств широко использовалась судами
