ответил про себя. Вот и ответ на вопрос, который мы все задали. Точней, я задал. Надеюсь, ты не забыл, какой вопрос я имел ввиду, а, читатель? Исаак что, пьян? Исаак, надеюсь, ты не пил сегодня? Или это еда на тебя так действует? Хватит вести себя так странно, Исаак.
– Расскажите о себе, Исаак.
– Что было дальше не интересно и не правда. Потому что, ну. Ну, реально. Вот скажите: кто из вас на собеседование рассказывал о себе правду? Да Никто. Потому что вы не доверяете человеку, который смотрит на вас и думает о том, нужны ли ему вы или нет. Подумай сам, разве я не прав? Можешь не отвечать, я и сам знаю, что прав. Никто не верит человеку, которому не верит. То есть, которого не знает. Всему этому вина отсутствия доверия. Боязнь, что нас разведут, а мама ведь говорила не идти туда. Аферисты одни. Не нужно тебе это. Лучше живи дома, а я буду жаловаться, почему ты живешь дома, а не идешь работать. Ты станешь алкашом, как свой отец! Пьяницей, тюремщиком. Ты ничего не добьешься. Я люблю тебя, сынок. Или только я и Исаак попадали в такие ситуации, а вы еще не были на собеседовании? Возможно, тебе двенадцать лет, и ты решила похвастаться тем, что умеешь читать. А возможно я ошибаюсь. Во всяком случаи (й, е, я), Исаак не стал говорить о себе правду.
– Это весьма интересно и правда, Исаак, но я просил Вас рассказать о себе.
– Рассказать о себе? – удивленно переспросил Исаак.
И действительно, был весомый повод для удивления. Ведь все, что было сказано выше, оказывается, Исаак говорил вслух. Исаак все это говорил вслух, несмотря на то, что думал, что молчит. Это было странно, очень странно. Исаак был пьян.
Было непонятно и холодно.
– Вообще-то, я верю.
You are so fine you. I can’t define you. The loss’ll find you. It wasn’t easy to find you. Было грустно, особенно Исааку. Он ехал в такси, лежа на заднем сидении, и плакал. Горела музыка в машине. Огни ламп смотрели в окна, но не попадали на лицо Исаака. Потому слез на глазах его было не разглядеть. Его не взяли на работу.
– Что плачете, Исаак?
Исаак молчал. Он молчал очень долго, пока не одумался, что не очень таки и вежливо не отвечать на заданный ему вопрос. Проглотив последнюю горечь, что стояла в горле, он сел и решил заговорить, а после решения, заговорил:
– Меня на работу не взяли. – проговорил тихо Исаак, как обычно говорит человек, который не хочет, чтобы его слышали.
– Что?
– На работу не взяли, говорю.
– От чего же не взяли? – спросил Виктор с интересом на лице. Интерес был таким, будто бы Виктор действительно переживал за Исаака. Всем сердцем и душой. Будто бы Виктора волновало то положение, в котором находился Исаак. И волновало душевное состояние Исаака, которое на данный момент было у Исаака. Ведь Исаак был несколько расстроен, раз на глазах у него были слезы. Виктор проявлял заботу, но не яро. А возможно, это была глупая игра, а возможно нет.
– Не знаю. Мне не хорошо, Виктор. Везите меня домой, пожалуйста. –
