увидев Исаака, предложил закурить, на что Исаак отказался.
Был март, двадцать девятое. Палило солнце, было жарко.
На Исааке были брюки, туфли без носков, рубашка. Волосы были уложены назад, они были мокрые. Устав стоять, Исаак решил сесть на скамейку.
На солнце было небо, как вы уже поняли. Тумана не было.
Исаак сидел, смотрел то вдаль, то на фонтан, то на кактусы, то на него. Он смотрел на разные предметы и вещи до тех пор, пока не увидел девушку в длинном, ниже колено, платье. Это была Люси. Ей было восемнадцать, Исааку было двадцать три. В городе было много девушек, которые были блядями, и никак их нельзя было назвать иначе. Но Люси, нет, Люси не была такой. Она не ходила налево (направо ходила). До сих пор была невинна и ни разу не любила. Будто бы она чувствовала, что не настало время, и не пришел тот человек, которому она должна будет отдаться полностью. Отдаться телом и душой. Люси шла вдоль площади, и прошла рядом с Исааком. Она шла быстро, но Исааку казалось обратное. Все это время, Исаак лишь окидывал взглядами Люси, пока не приехал конь. Коня звали Артур. Исаак каждый день платил ему сто долларов, чтобы тот водил свою девушку в ресторан. Артур был романтиком. Он заказывал карету для себя и для своей девушки. Умел шиковать и красиво одеваться. Артур был хорошим конем. Молодец, Артур.
Наше время
Люси постучалась в дверь, а Исаак подпрыгнул от стука. Он был влюблен в нее с того дня, как увидел, и с того дня прошел ни один день. Исаак был влюблен не в дверь, а в Люси. Собравшись силы воли, Исаак встал с кровати и пошел к выходу, и долго не открывал дверь. Люси прежде больше не стучала. Люси знала, что он у двери. Она знала, что он боится и потому не открывает, но все равно ждала. Она верила, что скоро дверь откроется и перед ней встанет Исаак. Тот, кого она ждала все годы. Тот единственный и неповторимый Исаак, кому она станет верна навсегда, и даже если потребуется, окунется вместе с Исааком в омут его. Будет с ним вечно, и в горе, и в радость. Но было одно «Но».
Обидно мне чета я не знаю почему
Было грустно, особенно ему. Он ехал в такси, лежа на заднем сидении, и плакал. Горела музыка в машине, но слышно ее не было. Был вечер, на улице шел дождь. Виктора беспокоил один вопрос:
– Что плачете?
– Это был сон.
– Не буду спрашивать, расстроены ли Вы или нет, ибо слезы на щеках.
– Везите меня домой, пожалуйста.
– Понял, шеф.
Дорога была долгой. Долгой и грустной. Все это время он смотрел в окно, а Виктор молча ехал. Виктор знал, что он хочет долгого пути. Потому что ему нравился путь к дому, и особенно, долгий путь в темный вечер. Ему еще нравились огни, которые падали через окно на его лицо. Еще ему нравились пустые дома, здания, люди. Ему нравилось много разного и не нравилось тоже много разного. Но особенно больше всего ему нравился долгий путь к дому. И очень не нравилось грустить.
Утром к Исааку постучались. Исаак
