style="font-size:15px;"> Он принес раскладную кровать. Загнав табуретки под стол, ему удалось разместить этого мастодонта так, что еще оставался проход к плите. Инна с восторгом смотрела, как стелится простыня, расправляется одеяло. Потом она сказала: «Отвернись!». Павел послушался.
– Теперь бы поспать!.. – Последовал откровенный зевок. Павел повернулся обратно. По шейку спрятавшись под одеяло и положив голову на подушку, Инна смотрела на него каким-то особенно жалобным взглядом. Павел присел на край кровати.
– Хочешь чайку?
– А может, лучше выключить свет?
– Тогда я налью кипяток мимо кружки.
– А разве тебе не хочется спать?
– У нас был договор: я тебе создаю спальное место, ты мне рассказываешь свою историю.
– Ладно, давай чаю…
Инна уселась, тщательно замотавшись в одеяло, чтобы не светить голым телом. Выпростав из-под одеяла руки навстречу кружке, она аккуратно взяла ее и заглянула внутрь, словно ожидая увидеть на дне подсказку.
Павел сидел рядом, размешивал сахар, стараясь поменьше звенеть, и чувствуя себя одновременно и хорошо, и плохо. Он был счастлив от такого соседства, но его терзала необходимость выявить причину происходящих событий. Пока объяснения не прозвучало, доверять счастью было нельзя.
– Видишь ли, – наконец произнесла Инна, – я – партизанка.
– Ага. А у меня здесь – подполье.
– Не смейся. Думаешь, мне доставляет удовольствие ночевать неизвестно где, а не у себя дома.
– Неизвестно где, думаю, – нет, а у меня – да.
Инна бросила на него быстрый взгляд.
– Я не понимаю, ты хочешь что-нибудь услышать или нет?
– Рассказывай-рассказывай, я умолкаю.
Инна сделала несколько глотков. Она стала серьезной и сосредоточенной, и только тут Павел заметил, что она порядком измотана. Не стоило ее сейчас мучить, но разговор уже сдвинулся с мертвой точки, а подвернется ли когда удобный случай к нему вернуться, кто знает?..
– Ну, не партизанка, – Инна поставила кружку на стол и запахнула сползшее с плеча одеяло. Павел на мгновение увидел округлость ее груди и поспешил отвести взгляд.
– У нас есть организация. Даже не организация, а группа без четкого лидерства. Возможно, когда-нибудь мы действительно станем организацией или партией. Сейчас для этого у нас не хватает людей. Мы ненавидим новый мировой порядок, когда горстка толстосумов диктует правила всему миру. Они создали систему отношений, в которой деньги решают всё, а это – их деньги. Мир куплен с потрохами, и только немногие осознают это. Наша задача постараться открыть людям глаза. Власти транснационального капитала надо противостоять, ибо она бесчеловечна. Сердце тех, кто стоит у руля, отдано жажде наживы, прочие чувства давно изжиты. И в этом их слабость. Самоотверженное единодушие и труд многих людей, способных довольствоваться малым и не поклонившихся золотому тельцу, могут взорвать эту систему.
– И потому ты
