или догнать свою прежнюю жизнь – или, черт побери, свалиться замертво, пусть так!
«Никогда не возвращайтесь
В прежние места…» – повторял я слова, узнавая горы и долины, мимо которых шел.
Я решил завернуть к чехам. Нет, не из ностальгии, а просто в надежде что-нибудь узнать новенькое – обо всех вообще, не только о наших… но о них – особенно. Может быть, Юлия знает точно, куда Вадим увел наших?
Холодало резко, пронзительно, временами начинал идти снег, но я не боялся сбиться – уж эту-то дорогу я знал хорошо. Где-то в этих местах я встретил Богуша. Где-то здесь погибла Ленка Рудь. Где-то высится курган над кострищем, огонь которого поглотил Свена.
Чутье меня не подвело. Снег улегся, ветер раскачивал черные деревья в роще, за которой начиналась крепость чехов – я видел крутую узкую тропу даже через рощу, насквозь. И не остановился, выйдя на опушку рощи, – наоборот, прибавил ходу, по колено проваливаясь в снег, вылез на тропинку, ведущую прямиком к скалам.
Меня опять заметили издалека. Я вступил на горную тропу, а где-то впереди загудел рог – тут к обороне относились явно куда серьезней, чем у Хаахти. Я откинул капюшон и, подняв лицо, на миг задержал шаг, чтобы дать себя рассмотреть. Шагнув дальше, я увидел – от скал в полутора километрах от меня, за которыми начинался подъем к пещерам, отделились два человека и неспешно пошли навстречу. Ветер относил в сторону их плащи, и мне казалось, что идущие взмахивают крыльями.
Они остановились, пройдя до начала резкого подъема, – и это был четко рассчитанный психологический эффект: поднимающийся видел растущие в небе неподвижно-вооруженные фигуры. Один из мальчишек опирался на боевой топор, другой держал ладонь на рукояти шпаги. Оба были в жестких просоленных кирасах, подбитые мехом внутрь плащи украшали белые львы, но ни того, ни другого я не знал.
– Кто ты? – Тот, что с топором, поднял руку в высокой трехпалой краге. – Назовись!
Он говорил по-немецки. Я махнул в ответ руками накрест над головой и отозвался на том же языке:
– Я Олег Верещагин. Мы были знакомы с вашим князем Бориславом Швердой, я знал и многих других ваших людей! Скажите, кто сейчас правит у вас?
– Княгиня Юлия, – отозвался немец.
Я встрепенулся:
– Девушка Борислава?! Я хочу говорить с ней!
– Она будет говорить с тобой, – кивнул страж. – А твое имя мы знаем.
– Пусть отдаст свое оружие, – сказал по-чешски второй страж.
Я не двинулся с места, но ответил:
– Я пришел к друзьям и не сдам оружия.
– Не надо, Габо, – покачал головой немец. – Пусть идет так. Он и правда друг.
В пещерах царило обычное влажноватое тепло, заставлявшее факелы потрескивать и плеваться смолой. Обо мне, наверное, уже сообщили, потому что, когда я вошел в сводчатый зал, там было уже светло. Юлия сидела на каменном троне, держа на широко расставленных коленях меч. Больше в зале никого не было, только слева от трона стоял хмурый рыжеволосый атлет, опиравшийся на топор. Он смерил меня прозрачным и ничего не выражавшим
