Он легонько постучал по глазу, и тот засветился, как противотуманная фара, разрезав пелену перед лодкой. Затем он снова опустил шест и с силой на него налег, медленно вращая лодку и освещая воду вокруг.
– Но если они это делают, значит, они странные, верно? – принялась рассуждать Эмма. – А если они странные, возможно, они вполне дружелюбны.
– Чистые сердцем не становятся пиратами, – ответил Харон. Тут наш прожектор выхватил из темноты приближающуюся лодку и Харон прекратил вращение. – Легки на помине.
Теперь мы видели их совершенно отчетливо, но все, что видели они, – это ослепительное сияние. Это мало что давало, но, во всяком случае, позволило разглядеть противника, прежде чем мы снова скрылись под брезент. Лодка была в два раза больше нашей, и в ней сидело двое мужчин. Первый управлял почти бесшумным двигателем, а второй держал в руках дубину.
– Если они так опасны, – прошептал я, – почему мы просто их поджидаем?
– Мы слишком глубоко в Акре, так что бежать бесполезно. Скорее всего, я смогу отговорить их от нападения.
– А если нет? – прошептала Эмма.
– Вам, возможно, придется спасаться вплавь.
Покосившись на маслянистую черную воду, Эмма содрогнулась.
– Уж лучше умереть.
– Это уж как тебе заблагорассудится. А теперь, дети, я бы посоветовал вам исчезнуть и не шевелиться.
Мы снова натянули на головы брезент. Мгновение спустя кто-то по-дружески окликнул Харона:
– Здоров, лодочник!
– Здоров, – отозвался Харон.
Я услышал плеск поднимаемых из воды весел и тут же ощутил толчок. Это другая лодка столкнулась с нашей.
– Чем ты тут занимаешься?
– Катаюсь удовольствия ради, – непринужденно ответил Харон.
– Тем более что такой замечательный день к этому располагает! – расхохотался его собеседник.
Второй мужчина, похоже, совершенно не был расположен шутить.
– Что у тебя под тряпкой? – прорычал он с таким ужасающим акцентом, что я едва его понял.
– Мое личное дело, что я вожу в своей лодке.
– Все, что находится в Лихорадочной Канаве, – это наше дело.
– Старые канаты и всякий хлам, раз уж вам так интересно, – ответил Харон. – Ничего особенного.
– Значит, ты не возражаешь, если мы в этом убедимся? – спросил первый мужчина.
– Как насчет нашего уговора? Разве я вам уже не заплатил за этот месяц?
– Забудь об уговорах, – ответил второй. – Твари платят в пять раз больше за хорошеньких и упитанных человечков на убой. А тех, кто их упустит… ждет карьер или того хуже.
– Что может быть хуже карьера? – спросил первый.
– Я не желаю этого знать.
– Ну же, джентльмены, будьте благоразумны, – снова заговорил Харон. – Возможно, пора договориться о новых условиях. Я способен конкурировать
