и сотрудничества между людьми, а также их душевных переживаний, воспоминаний, любви и ненависти, а также и надежд на будущее. Центральными в анализе повседневности являются жизненные проблемы тех, кто в основном остались безымянными в истории. Индивиды в таких исследованиях предстают и действующими лицами, и творцами истории, активно производящими, воспроизводящими и изменяющими социально-политические реалии прошлого и настоящего»45.
В Италии, в 1980 г., под руководством К. Гинзбурга и Д. Леви была основана специальная научная серия Microstorie. Авторы этой серии были уверенны, что, только не отворачиваясь от единственного, случайного и частного в истории, – индивида, события или происшествия – признавая частное достойным научного изучения, можно приблизиться к пониманию взаимосвязи между индивидуальной рациональностью и коллективной идентичностью.
В 1980–1990-е гг. школа «микроисториков» расширилась. Она пополнилась американскими исследователями, сторонниками «новой культурной истории» и некоторыми представителями третьего поколения «Школы Анналов» (Ж. Ле Гофф, Р. Шартье). Многообразие образов повседневности, которое нес с собой этот подход, определялось общим идейным контекстом его возникновения. Подходы микроистории оказались востребованы в эпоху постмодернистского интереса к языку и к образам «другого».
По поводу значения микроисторического подхода можно сказать, что он позволил включить в исторический контекст множество частных судеб и историй. Можно сказать, что история повседневности – это истории из «жизни незамечательных людей». Метод микроистории позволяет произвести реконструкцию несостоявшихся возможностей и причин частной истории, понять, почему был невозможен другой сценарий46. Кроме того, микроистория позволяет по-новому отнестись к автобиографии и биографии в исторических исследованиях. За ними признается более существенная роль в формировании картины исторического процесса. Таким образом, история повседневности, становится близкой «истории частной жизни» и «устной истории». И, наконец, именно «микроисторики» поставили задачу исследовать не только повседневный, обычный опыт, сколько опыт экстремального выживания в условиях войн, революций, террора или голода.
Таким образом, и «Школа Анналов», и «микроисторики» впервые обратились к «истории снизу». В центр внимания таких исследований была поставлена жизнь «маленького человека». Оба подхода позволяют на макро- и микроисторическом уровнях изучить символику повседневной жизни и в равной мере исходят из признания отличий человека прошлого от человека настоящего, что изменило также и методы изучения элит.
С середины 1980-х гг. понятие «повседневность» начинает употреблять в отечественных исследованиях, в которых под изучением повседневной жизни подразумевалось изучение трудового и внерабочего быта. В числе тех, кто в конце 1980-х – начале 1990-х гг. убедил российский научный мир в необходимости
