до и после вступления в эпоху цивилизации, во многом экстраполировали приведенные суждения М. Салинза на цивилизованные социальные организмы[345], установив, что «включающая в себя связки организаций и функций, целей и средств социальная жизнь» на всех этапах ее развития «отнюдь не состоит из ряда сфер, чьи отношения друг с другом есть отношения внешних объектов»[346]. С этим выводом нельзя не согласиться, так как он соответствует действительности; и можно только приветствовать, что отмеченное заключение начинает укореняться и в отечественной специальной литературе[347].
В конечном счете в западной науке сложилась авторитетная концептуальная схема, согласно которой во всех человеческих обществах, как нецивилизованных, так и цивилизованных, «большинство практик фактически являются многофункциональными, точно так же как любая единичная функция может реализовываться рядом различных практик. Нет никакой такой вещи как чисто “экономический” или “политический” институт, так как… эти отделения существуют больше в нашем сознании, чем в эмпирической реальности… Взаимная вмонтированность аспектов культуры друг в друга является более резко выраженной в примитивных культурах, чем в нашей собственной, но она все же еще очень во многом с нами»[348]. Данный взгляд на социальную структуру не создает подходящую почву для противопоставления первоначальной и последующих форм жизни человечества как фундаментально отличающихся в указанных отношениях по способу общественной организации вообще и нормативного регулирования в частности.
Вместе с тем не он непосредственно обусловил появление в западной науке уже отмеченных выводов некоторых ученых о первобытной социальной системе, по содержанию близких к следующей теоретической позиции. Нецивилизованное общество на всех стадиях его развития представляет собой сосуществование реализующих совокупности нужд своих членов независимых друг от друга социальных агрегатов, в составе каждого из которых есть специализированный аппарат управления, предпринимающий институциональное общеобязательное нормативное регулирование, а также иные организации. Причем всякая из них имеет собственную систему обязательных для объединенных в нее лиц социальных норм, конституируемых и реализуемых в поведении людей посредством институционального или неинституционального нормативного регулирования.
Отстаивать такого рода взгляды некоторые авторитетные специалисты на Западе стали после накопления в конце XIX–XX в. новой научной информации о нецивилизованном обществе, несовместимой с описаниями его функционирования, подобными принадлежащему Г.Л.А. Харту, которое было процитировано. Она позволила установить иллюзорность ранее изложенной концептуальной схемы о коренном отличии способа организации человечества до цивилизации от последующего[349] и тем самым выступила фундаментом для пересмотра всех частей этой схемы, в том числе
