высоких должностей.
Идеологи суверенной власти оправдывали такую практику. Например, Иван Пересветов утверждал, что при организации армии необходимо отказаться от принципа местничества, назначая командиров по заслугам и умениям[115].
Но подобная политика не нравилась врагам Московского государства. Они прекрасно понимали, что если здесь все дела, в том числе политические, будут осуществляться самыми способными людьми, то следствием окажется прогресс этой страны. У недругов были совсем иные цели. Поэтому они всячески стремились расширить на русской территории уже упоминавшуюся практику местничества. Скажем, польские оккупанты навязали русскому государству международный договор, где отсутствовала статья, включения которой в этот документ русские настоятельно добивались. В ней говорилось о «непременном возвышении незнатных людей по заслугам» на территории Московского государства[116].
В XVI–XVII вв. многие развивавшиеся в Московском государстве идеи о человеческом достоинстве последовательно воплощались в нормативно-правовых актах. Например, в судебнике 1550 г. отмеченные представления нашли выражение в такой своеобразной форме судебного процесса, как «облихование» (ст. 52 Судебника 1550 г.). Если подозреваемого обвиняли в том, что он «ведомо лихой человек», то этого было достаточно для применения к нему пытки. Обвинение предъявляли 15–20 человек: «лучшие люди», дети боярские, дворяне, представители верхушки посада или крестьянской общины. Согласно ст. 26 Судебника 1550 г. в случаях оскорбления и бесчестия применялся штраф, варьировавшийся в зависимости от статуса потерпевшего.
В судебниках XVI в. четко прослеживается тенденция усиления защиты достоинства представителей власти. Скажем, ст. 26 Судебника 1550 г. устанавливала привилегированную охрану достоинства государственных служащих, отнесенных к высшему разряду бюрократического аппарата, – дворцовых и палатных дьяков. Привилегированность заключалась в особом порядке определения компенсации за бесчестье. Ее размер устанавливался царем. Компенсация должностным лицам, осуществляющим управленческие функции на местном уровне, – детям боярским, тиунам, доводчикам – выплачивалась в двойном размере от оклада либо от установленного корма. Притом на основе выделенных норм защищалось и достоинство жен указанных чиновников, чего прежде не было в отечественном праве. Судебник 1589 г. еще более усилил защиту неприкосновенности служащих государства, включив в круг лиц, пользующихся защитой, военных – стрельцов, ратных людей, казаков[117].
Разумеется, не все представления о человеческом достоинстве, имевшие место в Московском государстве рассматриваемого времени, отразились в праве. Например, здесь не закреплялись идеи, авторитетные для разнообразных групп еретиков[118].
Подобные воззрения развивал, в частности, Феодосий Косой. Он требовал восстановления раннехристианского равенства между членами религиозной общины, а также
