Я подам документы. Не возражаешь?
– Нет, не возражаю.
– Это не ущемит твое самолюбие?
– От него уже ничего не осталось. Я так измучился, что готов на любые перемены. Ты не можешь себе представить, как я устал… – Максим покачал головой. – У меня нет самолюбия, самосохранения, осталось самобичевание.
– Слова, слова.
– Неужели это происходит с нами, Мила?
– Все наяву. Это не сон. Скоро каждый из нас получит свободу.
– От чего?
– От нас, наших привычек, достоинств и недостатков… – Мила увидела на лице Максима такое отчаяние. Ей стало жаль его. Отвратительное чувство, так часто мешающее поступать по велению разума. Однако желчность и гнев куда-то исчезли. Миле захотелось сказать что-то приятное, ободряющее. – Жизнь на этом не заканчивается, Макс. Ты мужчина хоть куда. Я не делаю тебе комплимент. Это признанный факт.
– Сейчас мне все равно.
– Ложь. Тебя еще обязательно оценят, уже ценят, – вспоминая восторженные похвалы в адрес Максима из уст Хмелевской, сказала Мила. – Есть такие, более чуткие, более справедливые, женственные, уступчивые.
– Меня это не интересует. Ты хочешь сказать, что вокруг меня никогда не было других женщин?
– Почему же, были.
– Ладно, это беспредметный, глупый разговор. Главное сказано, так что я пойду прямо сейчас.
– Зачем, Макс? Это лишнее. Ночь на улице. Тебя никто не заставляет спать со мной в одной постели. Три комнаты – можно и затеряться.
– Уже затерялись.
– Макс, не дури!
Мила вспомнила, как он кивнул и, выходя из комнаты, остановился.
– Квартиру можешь оставить себе. Я поселюсь на даче, – не оборачиваясь, глухо сказал он. – Ты не против?
– Тогда забирай и машину. Я никогда не сяду за руль, – заметила Мила. – Машина тоже твоя. Да, и компьютер. Он тебе нужнее.
– Благодарю, – сухо ответил Максим. И, уже ни к кому не обращаясь, добавил: – Просто пособие по разводу двух образованных, культурных людей…
Перед глазами Милы промелькнула картина, как Смыслов собирал вещи. Ей казалось, он ждет, что она рано или поздно остановит его. Он не верил до конца, что развод все-таки свершится, а уже после суда, грустно посмотрел на нее, улыбнулся. Его лицо совершенно менялось, когда он улыбался. Эта улыбка действовала на Милу, как на быка красное. Едва сдерживая раздражение, она не понимала, как он может вот так глупо улыбаться и при том совершенно искренне…
– Ну, будем прощаться? – нетерпеливо спросила она, закидывая сумочку на плечо. Все уже вышли из зала, они остались вдвоем.
– До свидания. Я еще пару раз заеду домой кое-что забрать, а потом оставлю тебе ключи. Пожалуй, я оставлю их на вешалке в прихожей, – Смыслов говорил об этом так, как будто это было самым важным в их последнем разговоре. Потом он замолчал и вдруг осторожно взял руку Милы и поцеловал. Прикосновение его сухих, горячих губ заставило Милу вздрогнуть.
