Богу, что хоть с той и другой стороны. Далеко не каждый представитель моего поколения обладает сведениями о своей родословной даже в таком объеме. Особенно в такой смешанной семье, как наша: мама – русская, папа – еврей. Но этой смешанности я не чувствовал до самого поступления в школу.
Семья моего дедушки по маминой линии Андрея Филипповича Князева была большой и работящей, так что к моменту коллективизации имела довольно крепкое хозяйство. Наличие пары лошадей, коровы, овец, множества мелкой живности и приличный кусок земли позволяло обеспечить семью, в которой, кроме своих семерых детей (одна дочка умерла), жили дедушкин брат Иван Филиппович с семьей и кто-то еще из близких родственников, дать возможность детям получить кое-какое образование. А мой дядя Спиридон после возвращения с Первой мировой войны и женитьбы даже смог уехать в Москву учиться и работать.
В колхоз дедушка не пошел, и довольно скоро кто-то написал куда следует, что он кулак и мироед. Деда забрали и отвезли в районный центр, откуда, вместе с другими такими же «кулаками» отправили в расторгуевскую тюрьму под Москвой. Правда, через полгода он вернулся и, ни с кем не разговаривая, отвел всю свою животину вместе с упряжью и скарбом на колхозный двор. На этом, как и для многих российских крестьян, закончилось благополучие семьи Князевых.
Мама моя к тому времени уже давно жила в Москве у брата, нянчила своего первого племянника Мишу. После споров между двумя сестрами-погодками, мечтавшими выбраться из деревни, кому из них ехать в няньки, в столицу отправили старшую, которой было чуть больше одиннадцати лет. Правда, тетя Полина всю жизнь утверждала, что если бы Лена не была любимицей Спири, первой в Москву отправилась бы она, а так ей удалось уехать из деревни значительно позже.
Мои двоюродные братья Миша и Толик Князевы
В Москве главными воспитателями мамы стали брат Спиридон и его жена Мария Кузьминична, до замужества Симонова, из соседней с Шишлово деревни Истомино, для меня тетя Маруся. Она потеряла мужа и обоих сыновей во время войны. В самом ее начале пропал без вести дядя Спиря, в 1942 году в госпитале умер от ран старший сын Миша, а в 1944 погиб младший – Толик, которому к тому времени едва исполнилось девятнадцать лет. Тетя Маруся осталась одна. Были у нее еще два родных брата, племянники и племянница, а в конце пятидесятых годов появился и приятель Андрей Семенович, как мне помнится, очень ТИХИЙ И приятный человек, который умер через пять или шесть лет. Самым близким и доверенным человеком для тети Маруси навсегда осталась моя мама. В 20-е же годы Мария Кузьминична на правах старшей воспитывала свою золовку, иногда и наказывала, наверное, не всегда справедливо, но главное, что мама смогла учиться, окончить рабфак, получить специальность чертежника и вполне сносную по тем временам работу в каком-то конструкторском бюро.
Моя бабушка Мария Никитична и ее сын, мой дядя Спиря – Спиридон Андреевич Князев
Судьба
