вытеснить из сознания. Теперь он вернулся, окружил со всех сторон, сразил наповал.
Я уронила Мулле на пол. Ладонь сама собой поднялась вверх и оборонительным жестом прикрыла щеку. Но было слишком поздно. Боль от того удара с новой силой жгла лицо, мне казалось, что тысячи острых раскаленных гвоздей протыкают голову. «Милая Грета, прости, это получилось случайно. Ты должна понять. Но я думаю, будет лучше, если мы никому об этом не расскажем». Не нужно было говорить это вслух, я прекрасно знала, о ком она говорит. От кого обязательно надо было скрыть это происшествие. Пережив шок и плача от унижения, я все-таки смогла смолчать, уверенная, что так будет лучше. Но теперь все стало известно.
Помню, что я развернулась, что вместо того чтобы пойти обратно в свою комнату или продолжать прятаться в потемках, я вышла на свет и встала в дверном проеме родительской спальни. Помню, что прошло несколько мгновений, прежде чем меня заметили, как перед этим тишина оборвалась и снова зазвучали их голоса. Кажется, я слышала пулеметную очередь вопросов: как, кто и почему, но в этом месте память уже начинает подводить меня, начинает сопротивляться. Последующие же события, стычка, которая вот-вот должна была произойти… все это ускользает от меня. Только так я могу это описать.
Конечно, тогда, сразу после, я так не говорила. Когда мои любопытные друзья и их не менее любопытные родители спрашивали, что произошло, я ничего не отвечала. Ни слова. Потому что у меня не было слов – таких слов, которые могли бы это объять. Только много позже, когда прошел целый год и я подросла, я начала понимать, что произошедшее никогда полностью не забудется. Несмотря на то что мы с мамой переехали, она поменяла работу, я пошла в новую школу, – люди вокруг продолжали задавать вопросы и поглядывать на нас со смесью ужаса и любопытства. В конце концов я нашла ответ, фразу, которая прекращала или по крайней мере сдерживала дальнейшие расспросы. У меня не было близких друзей, но я использовала ее с коллегами и в общении с другими людьми. Я произносила ее у психолога, к которому ходила, и когда рассказывала все Алексу.
Это ускользает от меня.
Мне думается, это достаточно емкая формулировка.
10
Когда я вернулась к причалу, солнце скрылось за тучами. Я попыталась пришвартовать лодку в силу своих способностей, и пока возилась с канатом, видела перед собой руки Алекса, видела, как они ловко подхватывают и затягивают петли. У него в руках что-то мягко переливалось. Кажется, это был черный шелковый галстук. Дрожа всем телом, я поднялась на ноги и закуталась в толстую кофту. Рука инстинктивно рвалась к горлу, но я несколько раз с трудом вдохнула и постаралась не подпускать к себе эти видения.
Вместо того чтобы подняться к дому по узенькой тропинке, я решила свернуть на посыпанную гравием дорогу, которая шла вдоль берега. Мне необходимо было расширить область поисков. Я обошла несколько домов, выкрашенных в красный цвет; у каждого дома я пыталась докричаться до хозяев, но ответа
