мои ключи, не сделал заодно их слепок, чтобы продолжать вытворять свои псевдомистические штучки. Я представила, как, проснувшись ночью, могу обнаружить возле своей кровати какое-нибудь «привидение» и заранее содрогнулась. Сейчас от такой перспективы совсем не страшно, но спросонок можно и заикой на всю жизнь остаться.
Обжигаясь, я глотнула крепкий горячий чай, и мысли мои приняли совсем другое направление.
ГЛАВА 4
Вспоминать людей, с которыми так или иначе приходилось конфликтовать, не самое приятное занятие. Неважно, кто из вас вышел победителем. При любом исходе остается неприятный осадок от самой ссоры и самое лучшее, что можно сделать в данном случае, это как можно скорее выбросить из головы эти воспоминания. Нельзя сказать, что я часто лезла на рожон, и меня задевать решался далеко не всякий – в тех редких случаях, когда дело доходило до прямой пикировки, мне удалось убедить потенциальных обидчиков, что мне на язык лучше не попадаться, гораздо безопаснее заняться шпагоглотанием.
Тем не менее, как это ни печально, после долгих размышлений, я могла с уверенностью назвать трех человек из числа моих коллег, у которых были все основания затеять эту грязную игру.
Галка – номер первый. В целом мы с ней даже приятельствовали и ссор у нас не случалось, но мне было доподлинно известно, что она жаждала попасть в редакторское кресло, которое сейчас занимала я. Когда появилась эта вакансия, Галка сделала все возможное и невозможное для осуществления своего горячего желания, даже провела уик-энд с нашим учредителем по настоятельной просьбе с его стороны. Понять, что это был за подвиг, может только тот, кто видел этого господина воочую: низкорослый, толстый тип с намечающейся лысиной, сальными волосами и глазками, и дурными манерами, которые не могла компенсировать даже дорогая упаковка в виде эксклюзивного костюма и последней модели БМВ. Идя на этот шаг, Галка нарушила главное правило коммерции: не делай предоплату, если не уверен в партнере. Спроси она вовремя моего совета, я так бы ей и сказала, но Галка сделала по-своему, за что и поплатилась. Учредитель кинул ей подлянку, подписав на следующее после незабываемого уик-энда утро приказ о моем назначении. Сказать, что Галка была расстроена – это значит ничего не сказать. Она не стала обвинять меня, не сказала даже слова упрека, так как прекрасно знала, что я тут совершенно ни при чем, но обиду затаила, и наши отношения после этой истории стали гораздо более прохладными.
У Галки был мотив. Но в исполнители она не годилась, на мой взгляд. Во-первых, категорически отпадала вероятность того, что она проделала все это собственноручно. Галка панически боялась всякой живности, даже собак и кошек, а дохлая ворона и подавно могла привести ее в состояние комы. Кроссовок она не носила никогда в жизни, только модельную обувь, да и вообще, она была на глазах, когда кто-то предусмотрительно убрал ворону из кабинета. Можно, конечно, предположить, что у Галки был сообщник, но
