чем я тут занимаюсь – официально или нет, – я должен отвечать, что я гражданский специалист по погрузочным работам и что у меня контракт. В случае дополнительных вопросов мне следовало говорить, что я сотрудничаю с «47-м логистическим подразделением» по решению проблем в Турции. Звучало вполне разумно. Как только я произнесу слово «Турция», любопытные решат, что речь идет о ракетах, после чего хорошие отступят, а плохие получат ложную информацию. О’Дей считал, что такой результат будет весьма полезным для нашего дела.
– А кто ищет оставшихся троих? – спросил я.
– Секретные службы тех стран, откуда они родом.
– Не французы во Франции?
– Они считают, что стрелок вернулся домой, чтобы залечь на дно.
– А если он иностранец, который живет во Франции? Например, русский, или израильтянин, или англичанин. Может, он поселился на какой-нибудь ферме или на вилле у моря.
– Возможно, они об этом не подумали.
– Котт перебрался жить во Францию?
О’Дей покачал головой.
– Он вернулся в Арканзас.
– И?..
– В первый месяц мы пару раз отправляли к его дому дрон и не увидели ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство. Потом дрон понадобился в другом месте, и Котт отошел на второй план.
– А что сейчас?
– Мы получили дрон обратно. Дом Котта опустел, и в нем нет никаких признаков жизни.
Кейси Найс проводила меня в казарму, которая оказалась подобием деревушки, состоявшей из отдельных готовых и удобных в транспортировке жилых домиков, построенных из стальных корабельных контейнеров. Восемь футов в высоту, восемь в ширину, с вырезанными на стенах окнами и дверями, антенной, водопроводом и электрическими проводами, шедшими поверху. Мой, песочно-желтого цвета, видимо, доставили из Ирака. Я жил и в худших местах. Стояла приятная ночь, в Северной Каролине наступила весна, до жары еще было далеко, но холода уже отступили. На небе сияли звезды и парили легкие облака.
Мы остановились около металлической двери, и я спросил:
– Вы тоже здесь живете?
Кейси Найс показала на следующий ряд.
– Мой – белый, – сказала она.
Если она жила на Первой улице, то я – на Второй.
– Вы ради этого пошли служить?
– На самом деле меня все вполне устраивает, – ответила она.
– Маловероятно, что Котт – наш стрелок, – повторил я. – По статистике, когда речь идет о снайперах, у русских их больше всего и они самые лучшие. А израильтяне любят пятидесятый калибр. Думаю, это кто-то из них.
– Нас беспокоит йога. Очевидно, у Котта была какая-то цель и он планировал, выйдя на свободу, претворить ее в жизнь.
Потом Кейси кивнула самой себе так, будто сделала свою работу, и ушла, оставив меня у двери. Я открыл ее и вошел внутрь.
Там все выглядело в точности как в корабельном контейнере – сплошной рифленый металл, выкрашенный
