align="center">Глава восемнадцатая
Она не узнает мест своего детства. Квартал дорогих вилл разрушен. Гуляя вдоль улицы Гётештрассе, она останавливается у дома номер 16. Второй этаж некогда роскошного особняка снесен.
Чужаки захватили бывший дом Френкелей на круглой площади в Вайсензее. Наоми растеряна, сердце бьется сильнее. Здесь она росла. В этом тихом квартале проживало не так уж много еврейских семей. Дом отца и еще несколько домов сохранились. Остальные разрушены, и на их месте возвышаются уродливые многоэтажные здания, окрашенные нелепой розовой краской. В них живут семьи рабочих. Бомбардировки союзников разнесли ее родной квартал в пух и прах. Наоми взволнована хаосом разрушения. У их дома стоит охрана в полицейской форме, и она не решилась приблизиться к нему. Теперь тут живет один из вождей восточного Берлина. Ощущение такое, что ее отхлестали жестоким кнутом.
Отсюда она поехала на Гроссенплац чтобы увидеть дом номер 56–58, в котором заседала «комиссия Ванзее» 20 января 1942. Гейдрих, возглавивший план «окончательного решения еврейского вопроса», собрал представителей нацистской партии и ответственных уполномоченных власти, обсудить «еврейскую проблему», план организации всеобщего и окончательного уничтожения евреев на всей территории, контролируемой нацистской Германией.
На следующий день она снова подошла к дому. Разрушенный бомбой второй этаж терзал ее, как гнойный нарыв. Долгие часы проводит Наоми перед домом, не в силах отойти, словно ноги приросли к остаткам мостовой, вымощенной когда-то цветными камнями. И не может оторвать взгляда от оставшегося нетронутым, хотя и потерявшего прежний блеск цветного витража над входной дверью. Она видит весь прежний дом, ряд комнат на этаже детей, бассейн, наполненный молодыми голосами. По комнатам, словно бы заново сотканных воспоминаниями, бродят дед, отец, братья и сестры, Фердинанд и Фрида, старый садовник Зиммель и повариха Эмми, служанка Китшен, и две сельские прачки… Они проходят вереницей теней, наваливаясь печалью на ее душу.
Комнаты родителей, комнаты детей, гостиные, комнаты служанок, читальный зал с огромной библиотекой, захлопывающиеся перед ней двери, вместе с Бумбой она скатывается по перилам лестниц, они бегают вдоль дубовых полок, загруженных тысячами книг, и из глубины прошлого доносится уже ослабевающий голос воспитателя: «Бертель, ты умная девочка, не подобает тебе вести себя, как он».
Друзья не советуют ей так часто посещать коммунистическую Германию. Но неодолимая сила магнитом влечет ее к отчему дому.
«Госпожа, – она набирается смелости и обращается к женщине, вышедшей из дома и направляющейся к автомобилю, – это бывший дом моего отца. Мой дед купил его еще в прошлом веке. Я выросла в нем». Она держит в руках израильский паспорт, как некую гарантию безопасности, говоря женщине: «Я приехала из Палестины. У меня к вам просьба – разрешите мне увидеть дом, в котором
