спустя некоторое время детали и сезонный фактор его зимних грез стали иными, но суть их от этого не изменилась. Именно они несколько лет спустя вселили в Декстера уверенность в том, что ему ни к чему курс по предпринимательству в университете штата – за курс согласился заплатить его преуспевающий отец, – а нужна сомнительная перспектива, которую сулила учеба в знаменитом своими традициями университете на востоке страны, на что едва хватало его весьма ограниченных средств. Но да не создастся у вас впечатления, что юноша поступил так исключительно из-за присущего ему снобизма; просто так вышло, что поначалу зимние мечты Декстера были связаны исключительно с богатством. Он не мечтал иметь возможность прикоснуться к блестящим вещам и не мечтал о блестящих знакомствах; ему хотелось обладать самими этими блестящими вещами. Он тянулся к лучшему, толком не зная, зачем ему это, и иногда наталкивался на таинственные ограничения и запреты, которыми полна жизнь. И это – рассказ об одном из таких ограничений, а вовсе не о том, как Декстер добился успеха.
Он сумел заработать деньги. Пожалуй, это было достойно удивления. Окончив университет, он уехал в город, поставлявший на озеро Блэк-Бэр богатых гостей. Когда Декстеру было двадцать три и он не успел провести в городе и пары лет, уже находились люди, говорившие: «Да, этот парень далеко пойдет!» Вокруг отпрыски богачей разбрасывали деньги на ветер, покупая рискованные облигации, с риском вкладывали наследственные капиталы или же корпели над парой дюжин томов заочного «Курса предпринимательства Университета Джорджа Вашингтона», но Декстер, благодаря университетскому диплому и уверенному тону, сумел взять в долг тысячу долларов и купил долю в прачечной.
В то время это был совсем небольшой бизнес, но Декстер освоил английский метод стирки тонких шерстяных гольфов – они у него после стирки не садились, – и за год ему удалось создать клиентуру из любителей щеголять в широких спортивных бриджах. Мужчины требовали, чтобы их гольфы и свитера из дорогой шетландской шерсти отправляли стирать только в прачечную Декстера, подобно тому, как раньше они требовали, чтобы им давали только того кедди, который не теряет мячики. Чуть позже и их жены стали стирать белье только у него, и он открыл еще пять филиалов по всему городу. Ему не исполнилось и двадцати семи, а у него уже была самая крупная в этой части страны сеть прачечных. И тогда он продал бизнес и уехал в Нью-Йорк. Но из всей его жизни для нас представляет интерес лишь то время, когда первый крупный успех был у него еще впереди.
Ему было двадцать три, когда мистер Хат – один из тех седовласых людей, что говорили: «Да, этот парень далеко пойдет!», – пригласил его на выходные в гольф-клуб на Шерри-Айленд. Декстер расписался в журнале для гостей и в тот же вечер отправился играть в гольф в компании мистера Хата, мистера Сендвуда и мистера Т. А. Хедрика. Он не счел уместным рассказывать о том, что когда-то таскал клюшки за мистером Хатом по этому самому полю или что мог бы с закрытыми глазами показать здесь каждую песчаную ловушку и канаву; он поглядывал на шедших за ними четверых кедди, пытаясь подметить какую-нибудь черту или жест, который напомнил
