мамы и папы есть боль? – уточняет баба Аня.
– Да. Есть.
– А грязь можно считать болью?
– Да.
– Вода грязной бывает?
– Бывает.
– Дак когда мы губку кладем в грязную воду, то губка в себя впитывает что?
– Именно грязную воду.
– Так дитя впитывает в себя боль мамы и папы?
– Да.
– А для чего оно это делает? – заостряет мое внимание бабуля.
– Ну, наверное, чтобы познать боль мамы и папы.
– Может быть и такое. Но я хотела сказать другое…
Тут наступает тишина, словно мой ответ застает всех врасплох. Я оглядываюсь вокруг и вижу, что деда Коля, как и раньше, сидит на своем прежнем месте. За разговором я и не заметил, как он пришел. Он оглядывает меня и чему-то тихо радуется.
Мне это кажется странным, и я спрашиваю его:
– Чему ты радуешься, деда Коля? У нас ведь не получается разговор.
– Сынок, разговор-то как раз получается. И ты сейчас как раз отправляешься изучать себя без нашей силы. Этому я и радуюсь.
Слова деда придают мне еще больше силы – я выпрямляюсь, сажусь поудобнее, и он задает мне следующий вопрос:
– А для чего ты изучал боль мамы и папы?
– Чтобы узнать свою боль.
– Это как?
– Когда я впитываю в себя боль мамы и папы, эта боль начнет создавать в моей жизни другие ситуации да такие, где я могу увидеть эту же боль, но только в себе.
– Вот так тьма нас и водит за нос по просторам пустоты и безвыходности, на привязи и под тотальным присмотром. Скажи, когда ты впитываешь в себя мир мамы и папы, то ты знаешь, что вместе с тем ты впитываешь и боль родителей?
– Нет.
– Вот то-то и оно.
– Дак для чего дитя впитывает в себя мир родителей?
– продолжает деда Коля.
– Для того чтобы познать мир мамы и папы. Познать, в какой мир дитя пришло, какая его здесь жизнь ожидает.
– А как это происходит?
– Ну, например, я – грудной ребенок, только начинаю ползать. Натыкаясь на стул, я запоминаю его для себя именно таким, какой он есть, а не таким, каким мне его опишут мама и папа.
– Так. А где здесь боль?
– Ну, как же. Ведь когда я ползаю, то натыкаюсь на стул, на стены, на стол и ударяюсь. А боль мне так показывает форменность предмета, на который я натыкаюсь.
– Хорошо. Давай для начала увидь, как ты сам ползал в детстве и как познавал окружающий мир.
Я сажусь за столом поудобнее и вспоминаю, что со мной происходило в тот момент, когда я в младенчестве натыкался на предметы в доме. И рассказываю:
– Вот я встаю на корточки. Мои руки и ноги меня не держат. Я утыкаюсь головой в пол.
– Подожди, – останавливает меня деда Коля. – Когда ты уткнулся в пол лицом, то тебе было больно?
– Нет.
