Андрей закурил, пододвинул себе вторую пепельницу, листок бумаги и ручку – приготовился работать.
Лера почувствовала, как ее захлестывает волна нежности и благодарности, ведь она прекрасно знала, как Андрей относится к ее, как он их называл, «мероприятиям», у него был совершенно иной взгляд на вещи. Но если Лера просила о помощи, он, поворчав, бросал свои дела и сначала нехотя, а потом увлекаясь, раскладывал все по полочкам, и без Андрея она, наверное, не справилась бы. Поэтому она, поколебавшись, спросила все же совсем не о том, о чем собиралась спросить.
– Да мужик как мужик. Обыкновенный. Бабник. Кстати, женатый. Так что я, можно сказать, помогаю сохранить семью. Скажи, что мне надеть. Ну, что тебе больше нравится?
– Дай подумать. Ты у нас теперь какая? Рыжая. Тогда мне нравится та желтая туника с коричневой тряпочкой сверху, в которой ты была на премьере.
– Тряпочка! – фыркнула Лера. – Ты знаешь, сколько она стоит?
– Ты у нас девушка состоятельная. И со вкусом. Надевай желтое. Но спросить ты хотела не об этом.
«Как всегда», – вздохнув про себя, подумала Лера. С ним увиливать бесполезно. И ближайшие полчаса она задавала вопросы и слушала, а Андрей смеялся, потом становился серьезным, что-то черкал на бумажке и даже рисовал схемы. Кто-то дважды заглядывал в гримерку, но Андрей протестующе махал рукой, и дверь снова закрывалась.
Уже уходя, Лера обернулась в дверях и, смеясь, сообщила:
– А знаешь, Андрюш, что во всей этой истории с котом самое удивительное? Что когда я в самый ответственный момент доставала его из сумки, я не чихала!
– Ну, что ты хочешь, ты же актриса, а у нашего брата на сцене все болячки проходят.
«Да уж, актриса», – плюхнувшись на сиденье трамвая, покачала головой Лера. Хотя она до мелочей помнила тот день, когда решила стать актрисой, – второе ноября 1987 года. В тот день студентам 101-й группы физтеха выдали стипендию, а в городе выпал первый снег. Лера поняла, что положение стало безвыходным, и отправилась по магазинам в поисках приличного головного убора, потому что ходить в том кроличьем безобразии, которое мама купила ей еще в восьмом классе и с тех пор упорно и безосновательно называла шапкой, в новых условиях было совершенно невозможно. Без толку прослонявшись по магазинам, честно отражавшим состояние дел в отечественной легкой промышленности, она поняла, что в ближайшую зиму ей придется передвигаться на морозе короткими перебежками, прикрывая уши варежками. Уставшая и разочарованная, Лера в конце концов набрела на отдел париков. Наверное, это был единственный в стране отдел, торговавший импортными товарами, где толпы покупательниц не сметали все через полчаса после открытия. Женщины подолгу рассматривали товар, хихикали, робко просили примерить, неумело пристраивали на голову и сконфуженно возвращали равнодушной усталой продавщице, которая заранее знала, что и в этом месяце останется без премии, хотя вины ее в этом нет никакой.
Лера решила примерить белокурое сооружение а-ля тогда еще малоизвестная у нас Мэрилин Монро, потому что в глубине души, как и всякая пухленькая девушка с волосами никакого цвета, мечтала быть стройной
