вас на утренней заре у источника. Раньше зари в воду не лезь. Пускай сперва заря озолотит твое тело, которое ему любо будет видеть.
Он дал Роксолане заговоренный венок.
– Пойдешь на гулянку, неси венок на голове. А когда будут девки через огонь прыгать, ты к нему подкрадись, брось венок ему на голову. И он будет тем венком связан и станет за тобой гоняться до тех пор, пока не схватит. А ты ему до купанья красоту не открывай, хоть бы его изгрызла любовная тоска и переломала кости мука. Пускай сперва водой очистится…
Она надела венок на голову, зашла домой, обрядилась в лучший свой наряд: платье из беленого холста, украшенное шитым узором из деревьев и цветов. На шею повесила ожерелье из серебряных бляшек и нитку бус; убрала распущенные волосы проволочными легкими колечками; вдела в уши лучшие свои серьги, по две в каждом ухе, бронзовые, густо позолоченные, которые отец когда-то выменял за куниц у киевского купца; руки и ноги украсила перстнями из гладкой витой проволоки с перевесками, звенящими на ходу. Набелила лицо и нарумянила щеки. Оглядела себя в окошко с бычьим пузырем. Движения ее были торопливы, но уверенны.
А в поселке, в этот последний день празднества богу Яриле, уже буйствовало веселье.
Женщины в праздничном убранстве: в кольцах, в ожерельях, в бусах в виде звенящих блях, с запонками у бедер, в цветных киках из заморских тканей; из-под кик свисали светло-русые локоны; женщины эти, увитые венками, торжественно несли высокое соломенное чучело, изображавшее бога Ярилу, с подчеркнуто рельефно и натурально выделанным огромным детородным членом. Ярило был убран монистами; на голове его чепчик, на деревянных руках повешены венки из душистых цветов: мяты, резеды, издававших опьяняющие запахи весны. Смерды, в том числе и бородатые старики с серьгами в одном ухе, в белоснежных рубахах, стянутых ременными поясами с медными бляшками, и в широченных шароварах, увешанные амулетами (зубами и когтями медведей), раковинами, птичьими косточками, – смерды дружно подвывали женщинам, взбудораженные их неистовым весельем, буйством сил и задорной воодушевленностью. Волхв – колдун притоптывал, идя рядом с Ярилой, звеня кольцами, нанизанными на руках и на ногах, и зычно вскрикивал, простирая руки:
– Ярило! Боженька! Не оставь наших баб, горячи, зело горячи ихнюю кровь. Яритесь, яритесь все, себе на сладость, на утеху, роду на умножение, земле на силу.
Девушки падали перед Ярилой на землю, люто ярились. Женщины несли на деревянных блюдах лепешки из гречневой муки, начиненные толченым конопляным семенем и луком, корчаги с медом. У всех в руках были ветки молодой березы и молодого кудрявого конопля. Все зычно славили бога Ярилу, взмахивали руками, плясали, истошно хлопали в ладоши, встряхивали бедрами. Это буйное и шумное празднество увлекало всех встречных и несло за собой. За Ярилой, качающимся над толпой, молодые и самые дородные женщины везли телегу, на которой сидели девушки в цветах и распевали песни. Телега остановилась у самой ветвистой березки подле одной из
