«утешим»: подобная оценка обществом и экспертами качества досудебного (да и судебного) производства по уголовным делам (и это социально и психологически во многом объяснимо) практически постоянна. А потому углубленное изучение феномена качества уголовного судопроизводства есть также постоянная – и не только профессиональная, но и социальная – потребность2.
Данная проблема, несомненно, носит методологический характер, что в первую очередь требует определения гносеологической специфики следственной деятельности как «сердцевины», основы всего осуществляемого по уголовным делам уголовного преследования (именно в этой связи речь в настоящей работе будет идти преимущественно о деятельности по раскрытию и расследованию преступлений). Лишь с учетом таковых особенностей возможна выработка обоснованных рекомендаций по повышению качества уголовного преследования в целом.
1. Составляющее ядро этой деятельности – доказывание осуществляется лишь уполномоченными на то субъектами – следователем, прокурором (другими должностными лицами, круг которых четко определен уголовно-процессуальным законом) и в строго определенные данным законом сроки.
2. Доказывание осуществляется посредством формирования следователем допустимых и относимых доказательств, их проверки и оценки; проверка доказательств производится путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство (ст. 87 УПК РФ; далее везде для краткости – УПК). Каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – с точки зрения достаточности для разрешения уголовного дела (ст. 88 УПК).
Говоря об этом, нельзя не обратить внимания на то, что в ряде ситуаций рациональная деятельность следователя по доказыванию существенно затрудняется в силу организационно-технических (назовем их так) условий ее осуществления.
К примеру, следователь, поделившийся в 2008 г. опытом расследования одного убийства, пишет, что в том в районе Хабаровского края, в котором он работает, на площади в 96 тыс. кв. км проживают 2,5 тыс. человек; в районном центре нет судебно-медицинского эксперта, эксперта-криминалиста, экспертных учреждений, адвокатов. Отсутствует также врач соответствующей квалификации, которого можно было бы привлечь в качестве специалиста для первоначального исследования трупа.
«Для судебно-медицинского исследования вызывается эксперт из краевого центра, и прибывает он, – меланхолично уточняет следователь, – как правило, через месяц после обнаружения трупа»3.
3. Вся следственная деятельность, и в первую очередь доказывание в ней, как правило и чаще всего, осуществляется в условиях скрытого и открытого, опосредованного и непосредственного противодействия со стороны субъектов (лиц, сообществ, организаций и т. д.), имеющих иные, чем у следователя, интересы в досудебном производстве по уголовному делу.
В подтверждение этого достаточно сослаться лишь на то, что «каждый год, по данным ВНИИ МВД, в России свидетелями тяжких преступлений становятся более 11 миллионов человек. Из них около 2,5 миллиона (каждый четвертый! – Авт.) в ходе судебных заседаний из-за боязни мести со стороны обвиняемых резко меняют свои показания. По официальной статистике, ежегодно в России гибнут или исчезают от пяти до восьми свидетелей преступлений»4.
Более того, в судопроизводстве о преступлениях некоторых отдельных видов эти показатели еще более впечатляющие. Так, обобщенные мнения прокуроров, поддерживающих государственное обвинение по делам об изнасилованиях, свидетельствуют, что в суде показаний, данных на предварительном следствии, придерживаются только 4 % подсудимых, 18 % потерпевших и 14 % свидетелей, меняют частично – 56 %, 73 % и 74 %, отказываются от ранее данных показаний 40 %, 9 % и 12 % соответственно5.
Все эти негативные «трансформации» есть результаты, как правило, противоправного воздействия на уголовно-релевантную информацию и на доказательства, на их источники со стороны лиц и сообществ, имеющих свои, противоположные, чем у следователя, интересы в уголовном деле, в осуществляемом им уголовном преследовании.
Это внешние угрозы для доказательств.
Нельзя также не учитывать, что далеко не исключением являются факты, когда сами сотрудники правоохранительных органов либо используют противоправные способы при работе с уголовно-релевантной информацией, либо не соблюдают при ее извлечении процессуальный порядок производства соответствующих следственных действий. И в том и другом случае сформированные на этой основе доказательства теряют свое значение и априори являются недопустимыми для использования в доказывании. Увы, также не единичны случаи, когда следователями доказательства фальсифицируются в прямом значении этого понятия.
Это угрозы для доказательств (по нашей классификации) внутренние.
Все
