валандались. – Повернулся, к Иванову и негромко скомандовал: – К машинам!
– К машине, – продублировал Петрович, и разведчики, закидывая на плечи рюкзаки, поспешили к остановившейся неподалеку машине.
Гром прогремел совсем близко, и начал накрапывать мелкий дождь. Банников стянул с головы панаму, подставляя до блеска выбритую голову под прохладу падающих капель, дождался, когда крайний из бойцов направится к грузовику, и убедившись, что никто ничего не оставил, потянулся следом. На его лице блуждала довольная улыбка.
– О, – восхищенно воскликнул уже разместившийся в кузове Бурцев, – наш ПЭтрович лыбится, как кот, сметаны объевшийся. Петрович, ты чего лыбишься? На войну едем, убьют, не боишься?
Банников лишь хмыкнул:
– Да пшел ты, – подал рюкзак и, ухватившись за протянутую руку, влез в кузов.
– А че ему бояться? – вмешался в диалог ефрейтор Седых. – Башка гладенькая, скользкая, все пули на рикошет уходить будут.
– Ага, – кивнул Бурцев, как бы соглашаясь, и тут же добавил жменю дегтя: – и мишень хорошая. Блестит. Издалека видно. Хорошо целиться.
– Ни фига, – возразил ефрейтор, – наоборот – Петрович хитрый, в него только целятся, а он раз, врагу в глаз солнечного зайчика, тот бац, бац – и мимо.
– Мели Емеля, твоя неделя, – под скрип закрывающихся дверей Банников вернул панаму на голову, прикрыл полями глаза и сделал вид, что собирается поспать.
«Урал» заурчал мотором и, рывком тронувшись с места, покатил в сторону аэродрома. Громовой раскат ударил прямо над головой и словно обрушил плотину – тент задрожал, завибрировал под потоками падающей на него воды. Удары тяжелых капель превратились в бесконечный поток. Бурцев заглянул в бойницу и увидел лишь сплошную серо-белесую пелену.
– Никуда мы не полетим, – пророческим тоном известил он. – В такую погоду ни один самолет не взлетит.
Никто ему возражать не стал, разве что Петрович не удержался от своего веского.
– Ну-ну. Наивный чукотский юноша, – не открывая глаз, едва слышно пробормотал он, но за шумом дождя его возражений никто не услышал. Меж тем колеса грузовика зашлепали по бетонке рулежной дорожки. Еще пара минут, и «Урал» остановился напротив опущенной рампы «Ил-76». Косые струи дождя залетали вовнутрь борта и тут же стекали по блестящему дюралевому трапу.
По кузову застучал кулак.
– К машине! Бегом! – крик группника прорвался сквозь шум ветра и грохот капель. – Шевелись, мужики, шевелись.
Заскрежетав, хлопнули распахнувшиеся дверцы. Банников спрыгнул, ощутил, как обожгло подошвы от жесткого удара о бетонное покрытие аэродрома, и, сдернув с кузовного пола рюкзак, шагнул в сторону.
– Сразу в самолет, – скомандовал он спрыгнувшему следом Бурцеву.
Дождь лил как из ведра, молнии пронзали небо почти беспрестанно, но сквозь раскаты рокочущего грома явственно доносились звуки реактивных двигателей. Они все усиливались, постепенно заполняя
