доставали до любого угла и днем тоже. На ночь-то отпускаю, бегают.
– Женька, тебе тяжело, отпусти меня. – Она погладила его по щеке, небритой и колючей.
– Ни за что. Я боюсь тебя отпустить, мне постоянно кажется, что с тобой что-то случится. Давай посидим на лавке, как дед с бабкой…
– Ага, семечек только не хватает.
Марина устроилась у него на коленях, прижавшись к плечу, Женька осторожно ее обнял, укрыв сверху своей курткой, закурил.
– Дай мне, – попросила она, и он дал затянуться пару раз. – Опять дрянь какая-то?
– «Кэмел», – усмехнулся он, отбирая сигарету. – Ты знаешь, здесь так спокойно и хорошо, что я готов тут остаться насовсем. Заведем с тобой хозяйство…
– Ты только прикинь, как я буду выглядеть под коровой, – серьезно предложила Коваль, и Женька скорчился от смеха. – Да и ты в телогреечке и валенках, да с вилами возле загона с поросятами.
– Ой, прекрати, – попросил сквозь смех Хохол. – Колики начнутся…
– Нет, Женька, мы с тобой люди сугубо городские, куда нам в крестьяне-то.
– Кисуля моя, я же пошутил. Ты не создана для сельской жизни, ты должна в городе жить, ездить в салоны, в рестораны… Ничего, все кончится, и мы вернемся, пошлем на хрен Беса и будем жить сами по себе.
– Не боишься, что я опять свалю? – спросила Марина, дотягиваясь до его уха и кусая за мочку.
– Не боюсь – ты потом все равно вернешься. Я все прощу тебе, все, что хочешь, все, что сделаешь.
– За что ты так любишь-то меня, даже страшно делается?
– За то, что ты есть. Ты ведь знаешь, не было у меня ничего в жизни – ни кола ни двора, только зона. И бабы были только продажные. И вдруг ты… я влюбился, как пацан зеленый. Красавица, умная, желанная, такая в постели, что голову отдать не жалко. Ты мое самое дорогое в жизни, девочка моя, моя киска.
Марина поцеловала его в губы, заставив замолчать:
– Хватит… обними меня, я замерзла…
– Идем домой.
Он отнес ее обратно в комнату, помог раздеться и лечь, потом и сам пришел, осторожно прилег рядом с Мариной:
– Ты не думай, я уйду на ночь, чтобы тебе не мешать.
– Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Как скажешь…
Они включили телевизор, стали смотреть новости, из которых Коваль выяснила, что о ее исчезновении говорят в начале каждого выпуска, строя догадки, кому и зачем могло понадобиться похищение. На комментировавшем ход расследования Ромашине не было лица – он искренне переживал случившееся.
– Женька, отец-то мой хоть в курсе, что ничего не случилось? – обеспокоенно спросила Марина.
– Да, я вчера с ним разговаривал, успокоил, сказал, что так нужно было. Ты не переживай, киска, я ж тоже с понятием – Кольке позвонил, научил, что и кому говорить, Ветку тоже предупредил. – Хохол сдвинул ее майку, осмотрел повязку на груди. – Промокла, черт… Завтра доктора придется везти,
