не повернула, так и сидела, уставившись в одну точку, и Коваль это очень не понравилось. Она подошла ближе, тронула няню за плечо:
– Лида, что с вами?
Она вздрогнула, бросила машинку на пол и посмотрела на хозяйку совершенно пустыми глазами:
– А? Здравствуйте, Марина Викторовна…
– Лида, вам плохо?
– Нет-нет, все в порядке, задумалась просто. Егорушка, пойдем, маленький, оденемся и на улицу, дождик кончился.
Взяв у Марины мальчика, Лида пошла к шкафу с одеждой, начала доставать оттуда какие-то вещи, и Коваль немного успокоилась, чмокнула Егорку в щеку и пошла к Ветке.
Та уже перестала обижаться, характер у нее был такой легкий, что Марина всякий раз удивлялась. Если бы с ней кто-то обошелся подобным образом, она вообще бы больше слова не сказала, даже не посмотрела бы, а Ветка прощала все и всем на удивление быстро, совсем не помня зла. Коваль села рядом с ней, обняла, положив голову на худое плечико:
– Ветулечка, прости меня, родная, я не хотела… просто я отвыкла жить одна, понимаешь? А Женька… он ведь один у меня остался, нет больше никого, никому я не нужна…
– Не плачь, Маринка, – поглаживая ее по голове, проговорила Ветка. – Я же не потому так сказала, что хочу повлиять на ваши отношения, я прекрасно понимаю, что ты не такая, как я, ты не можешь жить без мужика, а Хохол, какой бы он ни был, любит тебя и делает счастливой. Ты не переживай, он никуда не денется, пофыркает и вернется – куда ему идти?
И тут до них донесся душераздирающий вопль – кричал Егорка где-то во дворе, Марина вскочила, схватила с вешалки куртку и, выбежав на улицу, замерла прямо на крыльце от жуткой картины. Посреди двора стоял сын в окружении оскалившихся собак… Они замерли, ожидая неверного движения со стороны ребенка, чтобы наброситься и…
Дальше раздумывать было некогда, она закричала, но собаки не реагировали, наблюдая за плачущим мальчиком. Марина сунула руку в карман куртки, вспомнив, что ее «вальтер» должен быть там, позавчера упражнялась в стрельбе и забыла убрать его. Так и было, пистолет лег в руку сам, Коваль достала его, и сзади заорала Лида.
– Заткнись, идиотка! – процедила Марина, вскидывая руку и думая только о том, как не напугать ребенка выстрелом.
– Марина Викторовна, не надо, лучше я! – крикнул Кот, высовываясь из сторожки у ворот и щелкая затвором «калаша», но она запретила:
– Не смей, придурок, в ребенка попадешь! – И сама выстрелила в ближайшего к ней пса – тот завизжал и упал, остальные двое отскочили, залившись лаем.
Кот уже бежал из сторожки, пинками раскидывая тычущихся ему в ноги собак. Коваль бросилась к Егорке, схватила на руки, прижимая к себе вздрагивающее от плача тельце:
– Все-все, котенок, успокойся, мама с тобой. Кот! Привяжи эту кодлу и надень намордники, иначе сейчас сам на цепь сядешь! И труп убери! А ты, – обернулась она к стоящей на крыльце Лиде, – марш в мой кабинет, я буду через пять минут! – Развернувшись на каблуках домашних туфель, пошла в дом, на ходу крикнув Ветке, чтобы поднялась в детскую. Егорка продолжал
