рухнул на лежак. Если бы не сан и чин, он, несомненно, остался бы наверху и лично проследил, чем закончится эпизод с неизвестным кораблем. Но сознание, до какой степени неуместен его вид у корабельного борта, всего в шаге от исполосованных плетью надсмотрщика потных спин, мешало ему это сделать.
Лежа в полутьме, Антонио Колона прислушивался к звукам на палубе, стараясь по их характеру определить, какие там наверху происходят изменения. Попытка вернуться к размышлениям о странностях испанской политики закончилась неудачей. На первый план лезли мысли о том, что будет, если его миссия закончится неудачей. Хотя, честно говоря, о какой неудаче может идти речь, зачем себя запугивать? Ничего страшного не случилось и почти наверняка не случится.
Сверху донесся звук хлесткого удара и сразу вслед за этим глухой стон. Надсмотрщики взяли в руки бичи?
Послышался звук еще одного удара, сопровождаемый не только стоном, но и раскатом пьемонтской брани.
Святая Мария, да они так всех людей перекалечат!
Хотя при чем здесь люди? Никто не спросит Антонио Колону, почему гребцы на его галере покалечены, если задание Папы будет выполнено.
Кардиналу опять захотелось выйти на палубу и посмотреть на происходящее. Как жаль, что с ним нет преданного и понятливого Луиджи! Без своего камердинера его преосвященство был как без глаз.
Придется в этом месте сказать банальность: состояние неизвестности – мучительнейшее из состояний. Родовитый римлянин ворочался, сопел, тихо ругался и в конце концов не выдержал. Выбежал на палубу с твердым решением так или иначе покончить с этим инцидентом. Если этот странный галиот хочет приблизиться, пусть приближается!
– Капитан!
– Я, ваше преосвященство!
– Хватит!
– Что именно?
– Скажите одноглазому северянину, пусть колотит помедленнее.
– Слушаюсь!
– И уберите эти плети! Если эти негодяи передохнут, где мы возьмем новых?
– Когда упадет скорость, нужда в плетях отпадет сама собой. Эй, Гро, скажи ему, пусть немного остынет.
Во время этого диалога кардинал неотрывно всматривался в приближающийся корабль. В нем по-прежнему не видно было ничего опасного. Весла лупят о воду, по палубе бегают лысые люди, о чем-то друг с другом перекрикиваясь.
– Венецианцы, – убежденно сказал один из помощиников капитана Пицци.
– Дурак! – ответил тот. – У венецианцев всегда черные паруса.
– Генуэзцы, – высказался другой помощник. – Может, их послали вслед за их преосвященством что-нибудь сообщить?
– Корабли Генуи ходят под зелеными парусами с золотой каймой, – сам опроверг этот домысел кардинал, но это не улучшило его настроения. – Капитан!
– Да, ваше преосвященство!
– Будите ваших арбалетчиков.
– Так вы все-таки думаете…
– Будите!
