решительно отмежевывались. Саул, правда, считает, что отвертелись бы и на этот раз. Здесь нет нужды подробно останавливаться, так как Саул сам очень смешно написал об этих двойных претензиях своих соплеменников: то быть евреями, то не быть евреями.
– Пора тебе, наконец, определиться: кто ты – еврей или нееврей? – говорил ему Тимур.
– Мы – чтецы, – отвечал Саул, мотая своей бычьей головой.
– Что значит – чтецы? Мы все чтецы, за исключением писцов. Мир делится на чтецов и писцов, читателей и писателей, независимо от национальной принадлежности.
– Караимы – это наш этноним, а в переводе значит «чтецы».
– В переводе с какого?
– В переводе с древнееврейского.
– Выходит, вы все-таки евреи!
– Нет, мы не евреи, потому что мы не признаем устных толкований. Ничего, кроме письменного предания, то есть Торы. Талмуд для нас такая же книга, как «Анна Каренина» либо «Критика чистого разума», не больше. Мы к евреям всегда относились отрицательно.
– А они к вам?
– Тоже. Они считают нас сектантами.
– Милые ссорятся – только любятся, – вставлял я.
– Ладно, – уступал Тимур, понимая, что теологический спор зашел в тупик. – Возьмем другую сторону – обряды, обычаи. На каком кладбище вы хороните своих мертвецов – на мусульманском, еврейском или православном?
– На еврейском.
Здесь уже не выдерживал Кирилл – он терпеть не мог такие абстрактные споры:
– Всё! Вы – евреи, и дело с концом! Мало ли что вы в жизни не поделили, зато в смерти вы объединяетесь со своими.
Саул возражал:
– Это не совсем так. Хоть мы и хороним на еврейском кладбище, но на отдельном участке. А главное, мы кладем покойников не с запада на восток, как евреи, а с севера на юг.
– Это, конечно, весьма существенный нюанс – куда головой лежит покойник, – соглашался Тимур и от богословия и этнографии переходил к языкознанию. – А на каком языке вы говорите?
– Язык наш тюркского происхождения, но буквы еврейские.
– Ну, знаешь, – говорил Тимур и разводил беспомощно руками.
На каком-то этапе я решил прибегнуть к графологическому анализу и, когда ко мне подселили Соловьева, дал ему только что написанный рассказ Саула на экспертизу, но Соловьев по стилю легко узнал, что это Саул, и сказал, что тот слишком оригинален как творческая личность: индивидуальное заслоняет в нем родовое.
В конце концов Саул стал утверждать, что тюркский вариант иудаизма у караимов наиболее близок к христианству григорианского толка у армян. Он же, правда, недавно поведал мне с грустью, но немного и с лукавством, что тот самый религиозный лидер, который в ученом диспуте неопровержимо доказал немцам, что караимы не евреи, ведет сейчас тайные переговоры с главным раввином Иерусалима на предмет вывода своего племени из долголетнего
