напрягся я.
– «Не знаю, – говорю. – Наверное, нет».
– То есть ты, Колпин, вот так вот запросто сдал родную компанию? – Я нервно затянулся.
– Никого я не сдавал – это раз, – Колпин тоже снова закурил, – потом, компания мне не тетка, чтобы ее родной называть – это два. Я всего лишь оператор, на основе моих данных компания должна была улучшать сервис!
– А как же она могла его улучшать, если вы всем call-центром сдавали левые опросники? – разозлился я. – Компания же думала, что клиенты довольны, а…
– …А клиенты не хотели со мной разговаривать! Чего говорить о качестве говно-машин? Их же покупают такие, как я. Не как машину, а как лошадь без ноги, чтобы ездить на работу на этом корыте, а потом тратить большую часть зарплаты на его ремонт, понял? – В голосе Колпина зазвучала агрессия. – Ты вообще представляешь, как живут такие, как я, нет?
– Представляю.
– Да ни хера ты не представляешь! Я получаю двадцать пять тысяч рублей. В начале каждого квартала покупаю себе три рубашки и костюм (я же должен соответствовать!) – это примерно шесть тысяч. Отдаю банку триста долларов ежемесячно за кредит, который я брал, чтобы купить такой же гребаный «ВАЗ» (я ведь должен передвигаться мобильно!) – это семь с половиной тысяч. Отдаю другому банку еще двушку за кредит, который мы взяли на покупку техники. Сотку долларов плачу за телефон (у нас же компенсация мобильной связи очень щедрая – тысяча рублей). Что-то проедается-пропивается. Обеды на работе. Одежда там, кафе и все такое. Иногда откладываю тысяч пять, типа «на отпуск», которые потом тратятся на всякие непредвиденные попадосы.
– Ты думаешь, я миллионер?
– Я думаю, что через месяц я закончу платить кредит за машину и технику, что у меня есть два костюма, что в сентябре мы поедем с женой на дачу. И все наконец будет нормально. Но приходит сентябрь и нормально не получается: говеная машина ломается, говеные костюмы выглядят так, что на них страшно смотреть, ребенок идет в школу, и ему нужны новые вещи, а я думаю о том, что мне придется опять у кого-то подзанять, месяца на три, не больше, понял? – Колпин снова потянулся за сигаретой.
– Хочешь «Парламент»? – примирительно предложил я.
– Нет, спасибо, – Колпина, кажется, отпустило. – Проходят еще три месяца, и все начинается по новой. Кредиты, займы, скандалы с женой, и не дай бог, еще какие-нибудь неприятности. А на работе тебе говорят о «ценностях», о «команде», о том, какие у тебя «перспективы», о «самосовершенствовании и общих целях», о плане продаж и о том, что это именно ты, Витя Колпин, сука такая, подводишь всю компанию. И что тебе урежут бонус или вообще уволят. И ты, Витя, полный урод и бездарь, но все-таки компания позволяет тебе называть ее родной… и каждый день приходить в офис, чтобы умирать от тошноты.
– Ну, ты чего-то сгустил краски, – вздохнул я, понимая, что мог бы повторить его монолог слово в слово, изменив лишь фамилию и зарплату, – не все так плохо…
– Конечно не все, шеф! Еще мне платят сущие копейки,
