медиков просила ее помочь в строительстве клиники и нескольких лабораторий внутри нее – из ненужных ящиков, которые они превратили в убежища. И вместо того чтобы оставаться на Чернобыле, она возвращалась в середине дня, чтобы поесть, а затем отправлялась к медикам. Каждую ночь отключалась в полном изнеможении.
Иногда по вечерам, прежде чем отправиться спать, она подолгу разговаривала с Аркадием, звонившим с Фобоса. Его команда испытывала проблемы с микрогравитацией луны, и ему тоже был нужен ее совет.
– Вот получить бы нам такое g, при котором можно было бы и жить, и спать! – говорил Аркадий.
– Постройте рельсы кольцом вокруг поверхности, – предложила Надя, засыпая. – Из одного отсека «Ареса» сделайте поезд и возите его по рельсам. Забирайтесь внутрь и возите его с такой скоростью, чтобы получить нормальное g относительно обшивки поезда.
Аркадий замер, а затем разразился диким гоготом:
– Надежда Франсин, я люблю тебя, я люблю тебя!
– Ты любишь гравитацию.
Из-за всех этих консультаций строительство постоянных жилищ шло довольно медленно. Наде удавалось всего раз в неделю забираться в открытую кабину «мерседеса» и громыхать по разрыхленной земле траншеи, которую она уже начала рыть. Теперь та достигала десяти метров в ширину, пятидесяти в длину и четырех в глубину – именно такая глубина была необходима. Дно траншеи ничем не отличалось от поверхности планеты – глина, мелкие частицы, камни всех размеров. Реголит. Пока она работала на бульдозере, геологи запрыгивали и выпрыгивали из траншеи, собирая образцы и все разглядывая, – даже Энн, которая была против того, что они бороздили планету. Ни один геолог из когда-либо появившихся на свет не мог удержаться в стороне от вскрытого грунта. Работая, Надя слушала их переговоры по радиосвязи. Они пришли к выводу, что реголит, судя по всему, был одинаков на любой глубине – и хорошего в этом мало, поскольку Надя не назвала бы реголит прочным грунтом. Зато содержание воды оказалось низким – менее десятой процента, – это означало, что они не провалятся вниз, как в одном из незабываемых кошмаров Нади, случившихся во время стройки в Сибири.
Покончив с выемкой реголита, она собиралась устроить фундамент из портланд-цемента – лучшего материала из тех, чем они располагали. Он разошелся бы трещинами, залей они его менее чем двухметровым слоем – но «шиката га най». Толщина обеспечивала некоторую изоляцию. Однако бетон еще нужно было прогреть до полной выдержки – а при —13 по Цельсию для этого требовались нагревательные элементы… Все тянулось очень, очень медленно.
Она повела бульдозер вперед, чтобы удлинить траншею, и тот резко рванулся, укусив землю. Затем, навалившись своим весом, уперся в реголит, прорезая себе путь.
– Ну и боров, – нежно заметила Надя.
– Надя влюбилась в бульдозер, – отозвалась Майя по радиосвязи.
«Я
