безысходности в комок, на кровати или на полу, я становилась той маленькой девочкой, которая лежала посреди зимы и так хотела объятий. Так хотела, чтобы кто-то был рядом, и даже не говорил ничего, а просто обнимал, не злясь на меня за мои слёзы. Калитка скрипнула минут через пять. Мама несколько раз крикнула мое имя. Только сейчас я понимаю, сколько горечи и страха было в её голосе. Тогда я этого не поняла и продолжала сидеть в своём укрытии, обиженная на неё и на весь мир.
Когда я проснулась, парня не было. Я слегка перекусила и, собравшись, двинула дальше. Вот дура, даже не спросила, долго ли мне идти. Еды оставалось уже не так много.
Сегодня природа уготовила мне новое испытание. Дождя не было, но были деревья. Невысокие, колкие и ветвистые. Почти сразу я поцарапала себе лицо, пробираясь сквозь ветки. После этого я стала поосторожней и аккуратно огибала эти гнусные коряги. Часто приходилось нагибаться. Часто приходилось обходить. Бывало, я срывалась и, держа двумя руками перед лицом рюкзак, просто начинала бежать вперёд как бешеная. Ветки расступались, некоторые трескались и ломались. Я бороздила ногами землю, пока не напарывалась прямо на дерево или не падала, теряя равновесие. Уже к обеду я была дико уставшая и грязная, как свинюшка. Куски грязи налипли на мою куртку и волосы. Джинсы уже просто сливались с окружающим пейзажем. Я была похожа на женский вариант Робинзона Крузо и Маугли разом.
Поела я, сидя на холме и глядя на проезжающие по трассе машины. В отдалении виднелась заправка с магазином, где я смогу купить еды по пути назад. Наверняка для водителей этих машин я казалась статуей какого-то языческого бога. А может быть, я просто фантазирую.
Я знала, что скоро приду. Бредя по земляной дороге, наступая на грязные лужи, пиная пустые пластиковые бутылки, я смотрела вдаль, на коршунов, планирующих над свалкой. Она была чуть на пригорке и мне пришлось подниматься, хотя ноги болели уже просто нестерпимо. Я шла дальше, между хаотичных куч из отходов, сгнившей травы, сломанной мебели, непонятных предметов. На другом конце двое местных жителей на миг остановились, высматривая меня, но, видимо, поняв, в чём дело, принялись дальше рыться в поисках добычи. Спустя две минуты я увидела его и расплакалась.
Это произошло не сразу. Сначала я, заворожённая, смотрела на него. На дерево. Оно было огромное, наверное, метров двадцать в высоту. Огромное, массивное, могучее и одинокое. Его толстый ствол, искривляясь, поднимался вверх, давая множество отростков, порождавших всё новые отростки, порождавшие новые отростки… Оно было большое, могучее и очень ветвистое. Я не разбираюсь в деревьях. Но в этот миг для меня это дерево было гигантской секвойей, хотя я даже не помню точно, как выглядит секвойя. Оно стояло чуть в низине, в совершенном одиночестве. Ни других деревьев, ни кустарников, только оно. Я подумала, что вот она – цель моего паломничества. И от этого я расплакалась.
Утерев слёзы рукавом грязной куртки, я стала спускаться. Только сейчас я заметила человека, сидящего, прислонившись спиной к дереву. В паре метров горел
