Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
и болтали так, ни о чём, чтоб развеяться. И вот, уже автобусная остановка, вот и автобус подошёл, Светлана рванулась вперёд и сразу на сиденье. Я – за ней. Тут – первая (и основная, хоть и пустяковая) размолвка: достаю пятак, а больше денег нет. Есть, правда, пятнашка, но надо ещё на метро. Вижу её гневное лицо, делать мне нечего, и я бросаю копейку под ее презрительные взгляды и отрываю ещё один билет. Ну, не глупо ли! В такие моменты, все мои поступки сотканы из глупостей! Увидев в её глазах презрение, побрёл куда-нибудь подальше, только бы не с ней. Вмиг взметнулась застарелая обида: не ценит, я – такой-сякой, благодетель, а она… В общем, обидели ребёнка! Ушёл в другой конец автобуса, сижу, жду. Я, ведь, в таких случаях всегда жду: ведь, должна же она понять, и сама сделать первый шаг навстречу (только не она!). Автобус катит, она в одном конце, у кабины, я – в другом, у заднего входа, спиной друг к другу. Так и выходим, каждый сам по себе. А я всё жду, авось подойдёт. Не идёт, а злость меня так и распирает. Я к ней приехал, всё бросил, а она, чуть что, ко мне задом поворачивается! У меня здесь, кроме неё, никого. Все остальные – враги! Тут я отключился ненадолго. Включился, когда сидел один в вагоне поезда метро, не зная, что делать. Куда идти! Домой? А где дом-то? Где меня любят? Где моё, родное? Выходим, вроде, как рядом идём, но опять сами по себе, поднимаемся по этим (будь они прокляты!) ступеням на Юго-Западной. Куда мне идти? За ней плестись? В этот холодный, чужой мне дом, где она устроит мне очередную головомойку, а Вадим подскочит, играя мускулами, и будет маячить где-то у неё за спиной, готовый по её указу «раздавить меня, как насекомое» … Всё, вдруг, закружилось у меня перед глазами, а из глотки, сами собой, полезли матерные, уродливые крики. Она стояла поодаль, съёжившись, как от удара, в своёмчёрном пальто и меховой шапке, стояла и молча смотрела на меня, а я все выкрикивал ругательства, пока какой-то мужик не остановился рядом и жёсткопотребовал перестать «оскорблять женщину». И всё. Туда я идти не мог, с ней идти не мог, было и стыдно, и легко, как будто я наконец-то признался в преступлении. Ноги сами повернули меня прочь, и я пошёл и пошёл, говоря себе: «всё, слава Богу, всё». Я шёл долго, по пустым, холодным улицам, придумывая на ходу оправдания, радуясь каждой удачно найденной фразе, шёл туда, в темноту парка Тропарева, куда мы летом ездили втроём на весь день, шёл легко, не чувствуя холода и усталости. «Вот, пойду и лягу. И пусть». Шёл мимо черных бараков стройбата, погружаясь в тишину и темень неосвещённого электричеством городского пространства. Было ни капельки не страшно. Вокруг ни души (или это мне только казалось?), только снег хрустел под ногами (может, она пойдёт за мной, кинется меня
Тропарёвский парк той зимой
разыскивать?). Потом нашёл скамейку, сел, затих. Темные деревья парка сразу обступили меня, заслонив собою город. Я сидел, позабыв о себе на миг, и что-то во мне раскрылось, впустив внутрь и лес,
