записывать на своем магнитофоне, к нему приезжал Игорь, записывал у себя дома, от Игоря диск забирал Вова Казалов, а к Вове приезжал я, и забирал дрожащими руками заветный пласт Элвиса Пресли или Луи Примы. Пролетев на такси полгорода, я записывал дома первочка. А потом, лежа на диване, без шипа и без треска, закрыв глаза под песни Фрэнка Синатры, можно было ловить кайф, представляя себе берег Майами и знойную Креолку. Креолок легко имитировали с помощью загара наши сослуживицы или соученицы, а то и просто прохожие землячки. Завлекали мы их, конечно, заграничной музыкой. Больше было нечем. Ну, разве что своей ослепительной улыбкой. Да и выбор у них тоже был небольшой.
Петр Абрамович уже второй год терпел мои изъяны. Проявлялись они в основном в необходимости освобождать меня на спортивные сборы. С некоторых пор я стал делать успехи в борьбе самбо. Сослуживцы этим гордились, но когда я пропадал на двадцать дней для подготовки к первенству Советского Союза, то ничего, кроме изжоги у них это не вызывало.
– Кто же за тебя работать будет, Коля? – спрашивал Петр Абрамович.
Я говорил, что наверстаю потом, буду работать вечерами и всякую другую ерунду. Не отпустить он не мог, потому что большой спорт тогда был государственной политикой. А именно в большой спорт я тогда уже врывался. Мне было восемнадцать лет, когда я вошел в сборную команду СССР по молодежи. И Петр Абрамович отпускал. Приехав с соревнований, я с горящими глазами бросался на работу, но довольно быстро остывал и в курилках, узнав про новый итальянский фильм, искал способ улизнуть пораньше с работы, чтобы перед лекциями успеть забежать в кино. Способ был найден. Простой и гениальный. Обычно мы оставляли верхнюю одежду в гардеробе. Но была вешалка и в лаборатории, для тех кто не жалея себя оставался работать до позднего вечера и не хотел связываться с гардеробом. Повзрослев, я сообразил, что принеся второе старенькое пальто и повесив его в лаборатории, я создам иллюзию трудового порыва, и если меня не будет рядом, то все будут думать, что я бегаю по институту и ищу дефицитную деталь для новой схемы.
Был месяц май. Дул холодный невский ветер. Я свалил с работы в три, сходил в кино, потом в техникум и, прогулявшись по Невскому в модном плаще типа «болонья», пришел домой насладиться перед сном музыкой Чарли Паркера. Когда я утопал в неге, раздался телефонный звонок. «Коля, тебя Петр Абрамович», – сказала мама. «Слушаю Вас, Петр Абрамович», – бодро ответил я. «Коля, я думал ты еще в институте. Как же ты в такой холод ушел без пальто?» «Мы, мы», – замычал я, потому что не знал, что сказать. Я покраснел от напряжения. Мне стало стыдно. Пожалуй, в первый раз.
Гений дзюдо
Моим тренерам по борьбе самбо Александру Массарскому, Ивану Смирнову, Анатолию Рахлину и Владимиру Малаховскому.
Осенью 1961 года в свои четырнадцать
