было вытягивать слова из этого невыносимого человека.
– Кажется, я вас не вызывала, – расхрабрившись, сказала она. Улманис кивнул.
– Да, меня послал к вам боцман МакКеллен. Он изъявил беспокойство по поводу вашего здоровья и велел мне как можно скорее поставить вас на ноги.
«Ах, боцман, шотландская лиса. Ладно, когда-нибудь я тебе это припомню!» – с несвойственной ей мстительностью подумала девушка.
Лиза пыталась сообразить, как выкрутиться. В памяти невольно всплыли слова того же МакКеллена: «Вольна делать все, что угодно». Значит, вольна болеть, не так ли? Кажется, это выход!
– А я приказываю вам немедленно удалиться и оставить меня в покое, – пролепетала она, млея от собственной наглости.
Противный Улманис хмыкнул – как ей показалось, с удовольствием.
– Боюсь, что имею право не подчиниться вам, капитан. Если вы больны, то можете не отвечать за свои слова и действия, и тогда моя первейшая обязанность – оказать вам медицинскую помощь и привести во вменяемое состояние. – Он выразительно постучал по принесенному с собой чемоданчику; тот отозвался жалобным звоном. Лизоньке привиделся здоровенный шприц – вроде того, которым Шурик с товарищем вкалывал снотворное герою Моргунова в фильме «Кавказская пленница», – и ей стало немного дурно. – Либо вам придется признать, что вы здоровы, тогда я уйду и доложу об этом боцману.
«А боцман немедленно вернет командование мне. И деваться будет некуда».
– Так вы больны, капитан, или нет? – вопросил эскулап, покачивая чемоданчиком.
Лиза горько вздохнула. Видимо, отвертеться не удастся. Если сказаться больной, суровый доктор Улманис немедленно начнет обследование, а Лиза где-то читала, что прибалты всё делают основательно. Следовательно, никакого смысла в обмане нет.
– Я думаю, что уже выздоровела, – со вздохом сказала она.
Невозмутимый Улманис взирал на нее с достоинством президента с десятидолларовой банкноты.
– Вы уверены? Вас не тошнит? Температура нормальная? Может быть, проведем необходимые процедуры?
Лизонька почувствовала себя словно на прозекторском столе, под ярким светом ламп и оценивающими взглядами хирургов: где бы тут поудобнее разрезать?
– Н-нет, благодарю вас, господин судовой врач, со мной все хорошо.
– Отлично! Тогда я могу сказать боцману МакКеллену, что он может видеть вас. Он так за вас волновался.
«Так и я поверила».
– Хорошо, скажите боцману, что он может зайти, – вздохнула Лизонька. От судьбы не скроешься… Так как Улманис продолжал стоять, где стоял, ей пришлось вспомнить, что он ждал официального отпущения грехов… то есть свободы. Лиза с удовольствием ее ему предоставила и плюхнулась обратно на диванчик. Кажется, ее приперли к стенке. Ну, и что теперь делать?
Глава 8
Боцман МакКеллен и очки Лизы прибыли
