скоро доехать до Иркутска. 22 июля к ночи наши герои прибыли в Тюмень. Этот город, известный своими литейным и колокольным заводами, представлял тогда необычайное оживление, и тут вновь прибывшие узнали много интересных новостей: говорили, между прочим, что войска Феофар-Хана подошли к Ишиму и что к нему скоро примкнет, если не примкнул уже, Иван Огарев. Войска были вызваны из Европейской России, но за дальностью расстояния не успели прибыть, только казацкие полки Тобольской губернии рассчитывали дойти до Тюмени и пересечь Тобол на пароме. Благодаря спокойному течению, эта переправа, далеко не единственная на всем пути, совершилась благополучно. На другой день к вечеру, верст за тридцать не доезжая Ишима, Строгов настиг чей-то экипаж. У него тотчас блеснула мысль, что необходимо обогнать эту тройку, иначе они могут не достать лошадей на почтовой станции. Когда он поравнялся с чужим тарантасом, оттуда выглянула чья-то голова и послышался голос:
– Стой!
Но никто из наших героев не обратил внимания на этот возглас, и лошади продолжали бежать вперегонку. Через несколько минут измученная тройка незнакомого путешественника начала отставать и скоро осталась далеко позади. Часов в восемь вечера Строгов с Надей и оба корреспондента прибыли в Ишим и остановились у почтовой станции. Сведения, которые ожидали здесь наших путников, были самые неутешительные: бухарцы подошли уже к городу, вследствие чего власти перебрались в Тобольск. Строгов немедленно спросил лошадей, что, не перегони он тарантаса, ему не на чем было бы ехать, так как в распоряжении смотрителя оставалась всего одна тройка. Пока запрягали, фельдъегерь попрощался с обоими журналистами, которые решили остановиться в Ишиме. Они дружески пожали руку своему спутнику, который так любезно помог им выпутаться из беды, и выразили надежду встретиться с ним в Омске. В эту минуту дверь отворилась, и на пороге показался тот самый незнакомец, которого они перегнали. На вид ему было лет сорок; он был высокого роста, крепко сложен и имел военную выправку. На боку у него была кавалерийская шашка, а в руках хлыст.
– Лошадей! – проговорил он отрывисто и повелительно.
– Свободных лошадей не осталось, – заметил смотритель.
– Откуда же взялись те, что запряжены в тарантас?
– Их уже взял вот тот господин, – отвечал смотритель, указывая на Строгова.
– Вздор! – закричал незнакомец. – Отпрягайте их! Живо! Мне некогда дожидаться.
– Мне тоже некогда, – спокойно произнес фельдъегерь.
Надя, которую эта сцена очень взволновала, подошла к брату.
– Что же, вы не слышите? – продолжал путешественник, обращаясь к смотрителю. – Отпрягите лошадей и давайте их мне.
– Лошади останутся при том экипаже, в который запряжены, – сказал Строгов.
Он сдерживался, чтобы не вызвать неприятностей, которые могли затормозить отъезд. Незнакомец
