знаю, откуда у инкуба такие сведения, но он утверждал, что во время развоплощения пернатые испускают Свет, и в довольно большом количестве, так что Марти, оказывается, рисковал не только собой.
Услышав об этом, мальчишка побледнел и чуть не сполз вниз по стеночке. А на морде у Черного появились две дополнительные царапины – в знак того, что он нарушил главные правила выживания в Преисподней: позволил группе разделиться и вступил в бой, заведомо зная, что тот будет проигран.
При этом все наши огрехи инкуб описал с такой точностью и настолько едко прокомментировал каждое действие, что стало ясно: мы напрасно считали себя самыми умными. Мессир был там. Невидимой тенью сопровождал нас от начала и до самого конца. Но не счел нужным вмешиваться, по-видимому полагая, что каждый сам должен расплачиваться за свои ошибки.
На мою долю претензий тоже досталось – меня обвинили в губительной для демоницы мягкотелости и в том, что я слишком много беру на себя, тем самым не позволяя неразумным детенышам – да-да, Мессир так и сказал – обрести самостоятельность. Я бы, может, и нашла, что на это ответить, но вошедший во вкус преподаватель как раз добрался до шатающегося фея и всего парой фраз довел его до белого каления.
Да, я согласна – мелкий совершил ошибку, потеряв контроль над второй ипостасью. Но он же по большей части светлый. К тому же не только он тогда растерялся – любой из нас мог напортачить!
– Любой из вас мог погибнуть, – резко ответил инкуб, и фей, хоть и дрожал от возмущения, виновато опустил голову, – по его вине. И возраст тут не имеет значения. В Преисподней нет места слабым, ты забыла? Ты или силен, или мертв. Причем в последнем случае умрешь не только ты, но и все, кто тебе дорог.
Я стиснула зубы.
Да, он снова прав – в Преисподней выживает сильнейший, а врагов уничтожают не поодиночке, а целыми семьями, потому что это – единственный способ вырвать угрозу с корнем. Но, Князь его задери, Шмуль же здесь не родился! Он не демон, в конце концов, и его не учили быть сильным, как меня или того же Ишейна!
– Того, кто его убьет, это волновать не будет, – отрезал Мессир, когда я снова рискнула подать голос. – А тебе я уже сказал: много на себя берешь. Чужая жизнь – не твоя ответственность. И каждый из твоих друзей должен сам решить, способен ли он обойтись без тебя, или же кто-то до самой смерти будет вытирать ему сопли.
Шмуль от таких слов гневно вскинулся, Улька обиженно засопела, Мартин мучительно покраснел, Васька рыкнул, Зырян поморщился, а я отвернулась.
– Разойтись, – так же сухо велел Мессир, посчитав на этом разбор ошибок законченным. А потом выждал, когда ученики начнут разбредаться по комнатам, и чуть тише добавил: – Хель, останься.
Я неохотно подчинилась, по-прежнему пряча от него взгляд. Вся наша группа остановилась тоже, не желая оставлять нас наедине, а когда преподаватель жестом показал, что никого не желает видеть, неохотно
