окровавленный труп, но – удивительно! – хотя Реция и лежала словно мертвая между рельсами, так что вагоны наверняка прошли через нее и ребенка, но Аллах спас несчастных, первый удар лишил Рецию чувств, ребенок же остался невредим и громко плакал.
Туссум прежде всего осторожно отнес обоих с опасного места и положил на песок далеко от рельсов, так что теперь они были уже в безопасности, затем взял фонарь и по рельсам поспешил к своему довольно просторному сторожевому домику.
– Харрем! – крикнул он, толкнув ногой дверь, своей сестре, уже спавшей. – Харрем, поди-ка сюда! Случилось большое несчастье.
– Несчастье? – спросила сестра Туссума, она имела очень сострадательное сердце и прежде, когда еще была побогаче, охотно делилась всем, что имела, с каждым бедняком.
Туссум рассказал ей о несчастном приключении.
– Может быть, можно еще помочь им, – сказала Харрем. – Пойдем. Отведи меня туда.
– Ребенок жив, но женщина или девушка, кажется, погибла, – заметил Туссум, провожая сестру к тому месту, где лежала Реция с сыном. – Она не шевелится.
– О Аллах! – вскричала старая турчанка, набожно сложив руки, она была богобоязненна и добра.
– Клянусь нашим божественным пророком, это было зрелище, какого я век не забуду!
– Ты и теперь, Туссум, бледен, как мертвец…
– Я еще весь дрожу.
– Аллах велик, – сказала Харрем. – Если будет на то его святая воля, мы застанем в живых обоих.
– Мы отправим их в город.
– В город? Теперь, ночью, Туссум? Ни за что я не могу допустить этого. Их надо перенести в мою комнату.
– Но если она умерла?
– Вот они! Ты слышишь голос ребенка?
– Он кричит так жалобно! Бедная, несчастная женщина! – сказала сострадательная Харрем при виде бездыханной Реции, в отчаянии ломая руки. – Какую нужду и горе должна была испытать бедняжка, чтобы искать здесь смерти и бросить в ее страшные объятия невинного крошку. Мы с тобой, Туссум, бедны, но есть на свете люди еще беднее нас.
И добрая Харрем, в широком платье из светлой материи, с лицом, закрытым белым ячмаком, прежде всего подняла плачущего ребенка.
– Маленький мальчик! Возьми, подержи его, Туссум, он цел и невредим, – сказала она.
Старик довольно неловко взял ребенка на руки, тот испугался и закричал еще громче. Харрем наклонилась над Рецией и прежде всего сдернула покрывало с ее лица.
– Она еще так молода и прекрасна, но так бледна и безжизненна, словно мертвая. Вот посмотри, – говорила добрая старушка, в это место должна она была получить страшный удар, отсюда, через головную косынку, течет кровь.
– Ну что, она умерла? – спросил Туссум.
– Кажется, что так.
– Послушай, дышит ли она еще?
Харрем нагнулась
