уже не имело значения – главным оказалось то, что запомнилось сразу и надолго: слабость под ложечкой, ощущение робости, вдруг навалившейся невесть с чего, снующие красивые руки, яркие губы, низкий грудной голос, кокон женского внимания, заботы, покоя и услады, в котором мы оказывались, почему-то связанные по рукам и ногам.
Дочь живет в Нью-Йорке, вместе с учебой и квартирой обходится очень дорого. С мужем недавно развелась. Она менеджер в его фирме, пока терпит бывшую свою, не выгоняет на улицу, потому что, оказалось, слишком многое в их бизнесе завязано на нее, – в общем, партнеры.
Рассказала и пригубила стакан, покрывшись красными пятнами то ли от вина, то ли от смущения. Двое незнакомых мужчин сидели и молча переваривали чужую историю, где личная драма подавалась с улыбкой, с кокетливым жестом ладони у виска, отводящей прядь.
Допив вино, отправились с Алиной гулять по зоосаду. У пруда все так же стоял пластиковый куб с щелью для сбора пожертвований в фонд зверей. Этот ловчий кубик, настороженный на посетителей, с дном, покрытым слоем в одну-две мелкие купюры, я хорошо помнил. Дочка бросала в него рублевки, когда была маленькой. Скоро она приведет своего сына, и тот тоже будет бросать денежку в щель копилки, проникаясь и гордясь собой. Жители Ясенево отказались принимать в своем микрорайоне зоопарк, решение о переносе зверинца на Юго-Запад сорвалось из-за протестов жителей. Кому бы хотелось, чтоб экзотические звери под окном будоражили сон криками ярости, отчаяния, любовного томления, призыва, – все эти птицы, львы, гиены, бегемоты, слоны? Оказывается, в их отношении к нам очень много эротики: дельфины играют с человеком в любовные игры, видя в нем объект, барс мурлычет по той же причине. Отдельных зверей можно брать на содержание. Фамилию спонсора пишут на клетке, суммы доходят от десяти до пятидесяти тысяч долларов в год.
– Между прочим, – сказал я, – на этом пруду еще до революции был городской каток. Толстой описал его в «Анне Карениной». Помнишь, как Кити каталась на коньках и завлекала Левина в сладкие сети своими буквенными шарадами?..
– Я не читала роман. Зачем читать, если есть фильм? Даже коллоквиум по Толстому умудрилась сдать, ничего не прочитав.
В метро мы доехали до радиальной и постояли у поезда, идущего до ее Речного вокзала. Я любил эти места, парк Дружбы, причалы набережной с белыми теплоходами. Когда-то, рассорившись с женой, я перебрался к Ольге N, корреспондентке центральной газеты, в 72-м доме по Ленинградке прожил несколько месяцев; от нас по Тимирязевской ходил автобус до Водного, шел томительно долго, с остановками, я ерзал на заднем сиденье «икаруса», прикрывая сумкой предательский холмик на тугих слаксах, наконец доезжал, шел через дворы и парк, поднимался по крыльцу министерской башни желтого кирпича (покойный отец занимал пост), взлетал на лифте на ее этаж, Ольга встречала в прихожей в мордовском сарафане, под которым ничего не было, молодые игры двадцатилетних, с природным ароматом подмышек, какого не встречал
