покажет зрителям все, на что способна. Эта мысль страшила ее. А потом Белла почувствовала боль в основании затылка. О, как отчаянно она пыталась побороть эту боль! Несправедливо! Это же чудовищно несправедливо! Белла только-только начала – а ее уже гонят обратно. Ей стало трудно дышать. Перед глазами все поплыло, и Белла грохнулась на пол.
Салли открыла глаза и закашлялась от резкого запаха. Ее приводили в чувство нашатырем.
Она огляделась.
– Где я? Что случилось?
– Вы упали на танцполе, – пояснил владелец клуба, закручивая крышечку пузырька с нашатырем. – Вам лучше? Может, врача вызвать?
– На танцполе? Я думала, что я… что я… В общем, я пошла в уборную, и там…
Владелец клуба переглянулся с Элиотом.
– Разве она ходила в уборную?
– Ходила, ходила, – подтвердил Элиот. – Ей стало дурно, вот она и пошла. Я отвезу ее домой. Не волнуйтесь.
– Который час? – спросила Салли.
– Половина двенадцатого.
– Ужас! Элиот, отвезите меня домой, пожалуйста. Прошу вас! Поскорее!
В такси Салли заметила, что Элиот смотрит на нее крайне подозрительно.
– Может, объяснишься?
– Я упала в обморок, только и всего.
– Нет, Белла, не только и не всего. Произошло что-то еще.
– Почему вы называете меня Беллой? Вы мне в пепси-колу чего-то подсыпали, да?
– Конечно, нет!
– Мы были в баре. Вы купили мне диетическую пепси-колу, я выпила – и очнулась на полу в клубе. Значит, мне в стакан налили чего-то не того.
– Послушай, Белла…
– Не называйте меня Беллой. Вы отлично знаете, что мое имя – Салли.
– Хорошо. Послушай, Салли, я пока не пойму, что с тобой такое происходит. Я за тобой наблюдал весь вечер. Тодд говорил правду. Ты просто как доктор Джекилл и мистер Хайд, только женского рода. То сидишь спокойно и отзываешься на имя «Салли», а потом идешь в уборную – и возвращаешься уже Беллой. Ты в курсе, что ты три часа без передышки протанцевала? Потом потеряла сознание. Очнулась – и ты снова Салли. Может, ты и величайшая в мире актриса, да только…
– Элиот, я не умею танцевать. Я вообще не танцую. Никогда.
Он прямо глаза выпучил.
– Ты не танцуешь? Рассказывай! Я сам видел!
– Я неловкая. Не попадаю в такт. Двигаться не умею. Людей стесняюсь.
– А кто обещал выступить в «Дороге из желтого кирпича»? Скажешь, не ты? Кто грозился петь и плясать?
– Точно не я. Да я умру, если перед публикой окажусь.
Элиот сник на кожаном сиденье.
– Если бы я все собственными глазами не видел… если бы собственными ушами не слышал… А знаешь, что самое интересное? Эти две женщины, которых я сегодня наблюдал, очень сильно отличаются от третьей женщины – от той, что у меня в заведении работает официанткой.
Салли притихла. В груди шевелился противный холодок, на глаза наворачивались слезы.
– Салли,
