захудалая гостиница лишилась давно служившего и всеми любимого швейцара – человека, о ком его знакомые могли бы сказать: «Не поверю, что Джимми не стало. То есть его лично я толком не знал, но в каком-то смысле можно утверждать, что он и являлся душой “Гнезда куропатки”».
Я почти смирился, что Джанета больше не было с нами. Правда, наблюдая, как три кота едят из своих мисок, ловил себя на том, что машинально свистел, чтобы позвать четвертого. Какое-то время в кухонном шкафу стояла на три четверти полная бутылочка с его таблетками. Я хотел найти владельца другого кота, у которого тоже гиперфункция щитовидной железы, чтобы отдать ему. Однако тема оказалась непростой. С чего начать? «Эй! У меня в кухонном шкафу есть пирожные с апельсиновым желе. Возьмите штучку. И прихватите в придачу лекарство моего умершего кота».
Мне помогали прогулки. В последующие за смертью Джанета недели я постоянно кружил по просторам Норфолка – бродил по бечевникам[4], мимо шлюзов и руин монастырей, перелезал через заборы, вышагивал по лугам в изношенных прогулочных сапогах, наслаждаясь растворением в стихии и освобождением от физического груза. Иногда мне составляли компанию друзья или Генри, кокер-спаниель моей знакомой Ханны, жившей на нашей улице. Пес напоминал мне Джанета своим легким отношением к миру и пристрастием к стоялой воде. Но и одному мне было тоже хорошо. Нравилась простота и бесцельность прогулок: нет необходимости стараться победить в игре, что-то доказать или вырваться в жизни вперед. Находишься на вольном воздухе и переставляешь ноги ради самого процесса. После прогулки можно почувствовать себя хуже, но со мной в прошлом такого не случалось. Нечто подобное я ощущал в юношеские годы, когда бродил по вотчине комиссии по делам лесного хозяйства, что простиралась за коттеджем родителей, и брал с собой кота своего детства Монти. Твердил себе, будто гуляю, чтобы убить время, пока нет более неотложных дел – интервью с музыкантами рок-групп, – но на самом деле эти прогулки являлись главным событием недели.
– Монти исключительно умный кот, – как всегда, громогласно возвещал отец. – Такого, наверное, больше не сыщешь.
Тон отца подразумевал: если ты кот, то довольно рано в жизни становишься перед выбором – либо тянешь лямку, вовсю работаешь и добиваешься успеха, либо ленишься и общество тебя выбрасывает.
Умерший в 1998 году Монти был не последним котом родителей. Дейзи представляла собой комок застарелых неврозов и служила Монти девчонкой для битья. Она пережила его на девять полных страха лет, постоянно убегая, заслышав громоподобные шаги отца. Изредка одаривая маму крупицами ласки, она так и осталась одинока и водила дружбу только с метелкой из перьев для смахивания пыли, которую родители купили в 1990 году в мэнсфилдском отделении компании «Уилкинсонс». Видимо, Дейзи принимала ее за необыкновенно уживчивого попугая. То, что родители провели последние три с половиной года без кошек, объяснялось золотым
Дорога, проложенная вдоль канала или реки. Прежде использовалась для бечевой тяги.
