него вас в данный момент плевать – вы нам хотите отомстить! Давайте, не стесняйтесь! Ну? Звоните, расскажите нашему начальству, какие сволочи работают на выездных бригадах – приезжают, хамят, морали читают, мешают детей воспитывать! Пожалуйста!
Поворачиваюсь и ухожу в комнату, оставляя ошарашенную мамочку в коридоре. Первое, что я вижу в комнате – это плачущую Машу и Офелию, прижавшую ее к себе и гладящую по голове. Аккуратными движениями, минующими область ушиба. Ребенок доверчиво жмется к ноге «стервы в халате», судорожно всхлипывая.
В проеме возникает мамаша, безмолвно созерцающая открывшуюся перед ней картину. Удивительное дело – обе они не говорят ни слова! Воистину, только дождик детских слез может погасить бушующее пламя взрослой ненависти.
– Собирайтесь в больницу, – тихо говорю я. – Берите свой паспорт, полис свой и ребенка.
– Машенька, иди к маме, – говорит Офелия. – Помоги ей собраться.
Машенька слушается. Мама – о, чудо – тоже.
Всю дорогу мы ехали молча – Офелия сидела в кабине с водителем, мамаша, нахохлившись, пристроилась на лавке, а Маша, с искренним любопытством вертя травмированной головой, расположившись на носилках.
В приемном детской больнице дежурил наш совместитель – доктор Ованесян, известный на педиатрических бригадах как «поющий доктор». Был он наделен удивительным чувством эмпатии к детям, искренней любви и неподдельной доброты. Сам не раз был свидетелем – самые противные младенцы, орущие во все горло по поводу и без оного, моментально замолкали и начинали улыбаться, стоило «поющему» появиться в комнате. Он всегда с удовольствием возился с детками на вызовах, рассказывал им сказки, пел песенки, играл в «козу рогатую» – вообще, блестяще владел богатым арсеналом хитростей, помогающих расположить к себе ребенка и вызвать в нем положительные эмоции. Как говорится, был он педиатр от Бога.
– А-а-а, бригада «Ух» – работает за двух! – радостно закричал он, когда узрел нас всех, входящих в чистенькое приемное, раскрашенное в теплых розовых тонах.
– Наша бригада «Эх» – работает за всех, – мрачно сказала Михайловна. – Вот, Аршак Суренович, ребенок с подозрением на сотрясение.
– Какое еще сотрясение? Ну-ка, покажись! Ух ты, моя красавица! Да чтобы у такой симпатюли сотрясение было! Дай-ка, дядя доктор посмотрит!
– Доктор Айболит, – не удержавшись, комментирую я.
– Доктор Ой-прошло, – смеется Ованесян, проворно ощупывая голову хихикающей Машеньки. – Прошло ведь?
– Прошло, – прыскает девочка.
– А вы мне тут – сотрясение, сотрясение. Нет там ничего. Шишка будет, конечно, а так… А ну, глянь-ка дяде в честные рыжие глаза! Та-ак! Признавайся, что у мамы украла? Шоколадку? Что глазки у тебя бегают, как две мышки от кота? Знаешь, как мышки от кота бегают?
Михайловна оставляет на столе дописанный сопроводительный лист, направляется
