тоже присутствовал, но было это уже делом десятым. Как и предполагал мой особист, пусанская группировка была японцами уже списана. Любой вменяемый командир в подобной обстановке отдаст своим войскам такой приказ. Иное может быть только при разгуле демократии и толерантности, но Япония в начале ХХ века таковыми болезнями не страдала, скорее наоборот.
И вот теперь, когда уже настало утро, мы встречаем объединенную эскадру, с четким пониманием того, что война вступила в свою очередную фазу…
Капитан Александр Васильевич Тамбовцев
Вот мы и тронулись. Не в смысле умом, а в смысле – начали движение к месту назначения. Колеса набирающего скорость состава простучали по выходной стрелке станции. Впереди лежал путь в двенадцать тысяч верст – до самого Петербурга.
Я прошел по вагону и вошел в свое купе. Оно было двухместным. Как я и предполагал, ко мне подселили «коллегу» – жандармского ротмистра Михаила Игнатьевича Познанского. Я уже кое-что успел узнать о нем из своих архивов. Он был настоящим профессионалом, умным и опытным, несмотря на свой возраст – ротмистру было чуть за тридцать.
С одной стороны, это меня радовало – Познанский мог оказать нам большую помощь в охране спецэшелона и в освещении обстановки в Маньчжурии. С другой стороны, общаясь с жандармом, надо было все время держать ухо востро, помня, что люди его профессии умеют многое замечать, анализировать услышанное и увиденное и делать из всего соответствующие выводы. Впрочем, и мы не лыком шиты, ведь по первой моей работе мы с ним вроде как коллеги.
Внешне Михаил Игнатьевич выглядел рубахой-парнем, компанейским и немного простоватым. Этакий круглолицый увалень, с небольшой бородкой и усами. Но я хорошо понимал, что это лишь маска. Познанского выдавали глаза – цепкие и внимательные.
Первым делом он предложил мне выпить за знакомство и за успех нашего путешествия. И достал из своего саквояжа бутылку «Шустовского». Я мысленно ему зааплодировал – вот ведь, морда жандармская – и как он догадался, что из всех видов спиртного я предпочитаю коньяк.
Отведав из походной серебряной стопки янтарного напитка, я налил себе и ему по второй, но пить не стал. Дальше у нас с ним пошел разговор, напоминающий разминку двух дуэлянтов, которые осторожно, едва касаясь клинками, кружатся, пытаясь понять – насколько силен его противник и что от него можно ожидать.
– Судя по вашему говору, Михаил Игнатьевич, вы родом с Волги, – задал я ему вроде бы невинный вопрос.
– Угадали, угадали! – весело воскликнул жандарм. – Именно с Волги, с самого Нижнего. Давайте выпьем за вашу проницательность, уважаемый Александр Васильевич.
Мы пригубили коньяк, после чего Познанский невинно поинтересовался у меня:
– А вы, простите меня за любопытство, откуда будете? Вроде говорок у вас питерский, но не совсем. Какие-то в нем словечки
