парами, и теперь Коля жалел о своем поступке.
– Саша, Леша, может, пройдете в дом? Чайком вас напоим, – предложил хозяин дома.
Лейтенант с сожалением покачал головой:
– Сергей Петрович, дело-то серьезное. Давайте уже разбираться.
Караулов вздохнул:
– Эх, Коля, Коля… Что же ты наделал?
Мужичок неожиданно встрепенулся и с вызовом произнес:
– А чего – Коля? Я ж не врал. Как все было, так и рассказал органам…
Младший из братьев вдруг молниеносным движением ударил свидетеля носком ботинка под колено. Нога у Коли подломилась, и мужчинка рухнул на четвереньки. Никто не произнес ни слова. Звоницкий смотрел, забыв выдохнуть. Ничего себе порядочки тут у них, в Злобине…
– Ты, долбоед, зачем заяву написал? – сквозь зубы процедил лейтенант. – Тебя кто просил? Нет чтоб по-тихому, на тормозах все спустить, а ты… Каттани хренов.
В тишине было слышно тяжелое дыхание Кольки.
– Ладно, давайте пройдем в дом, – сказал старший Караулов.
Внезапно сторож вскочил и пустился бежать. Лейтенант в два прыжка догнал незадачливого правдолюбца и скрутил профессиональным движением. Сверкнули на солнце наручники, и Колька скривился от боли. Звоницкий поморщился – он ненавидел подобные сцены.
– А че я? Че я-то? – истерически выкрикнул сторож. – Не на меня надо браслеты надевать, а вон на этого!
Грязный палец указал на Кирилла.
– Он убил, а меня закоцали! Где правда-то?
И Коля Волгин залился нетрезвыми слезами. Несмотря на непрезентабельный вид сторожа, Звоницкий был склонен ему верить. Человек, стоящий на столь низкой ступени социальной лестницы города Злобина, ни за что не стал бы клеветать на сына своих хозяев. Он вообще открыл рот только потому, что был уверен – он знает правду. Ну, или то, что ему кажется правдой…
– Я сам видел, вот этими самыми глазами! – продолжал Колька. – Они ссорились и друг на друга орали как резаные. Дамочка – ну, эта самая, в зеленом платье – ему кричит: «Между нами все покончено! Прости-прощай!» А Кирилл Сергеич ей: «Ненавижу тебя, лярва ты этакая! Тебе на свете не жить!»
На этом месте все присутствующие как по команде уставились на Кирилла. Длинноволосый красавец поднял бледное лицо, губы его дрожали. Н-да, вероятность того, что он называл свою девушку лярвой, очень невелика. Это понял даже лейтенант. Он хмыкнул и с сомнением спросил:
– Что, прямо так и сказал?
Волгин шмыгнул носом и кивнул:
– Ну, слова, может, были другие… Но смысл этот самый.
Тут Волгин приободрился и довольно развязно заявил:
– Кстати, я ведь не один это слыхал. Жена моя тоже там присутствовала, между прочим. Видела все и слышала. Лида, чего молчишь?
Жена сторожа с сожалением смотрела на мужа. Она покачала простоволосой головой и горько проговорила:
