этом заключается содержание третей части основного принципа государственной защиты, то есть наличие реально существующей угрозы, которая должна находить отражение в объективном мире.
В то же время необходимо отметить, что в соответствии с «Критическим словарем психоанализа» Ч. Райкрофта[77] существуют две реальности, а именно объективно существующая и субъективно значимая:
«Психоанализ сочетает приверженность здравому смыслу, или естественнонаучному взгляду, согласно которому может быть сделано различие между внешними явлениями, которые "реальны" или "действительно существуют", и психическими явлениями, которые являются субъективными образами, с убежденностью, что психические явления – суть динамические следствия, и поэтому, в определенном смысле, тоже реальны. В результате психоанализ использует понятие "реальный" в значении или объективно существующего, или субъективно значимого. Он также полагает, что все объективные явления расположены в пространстве, внешнем по отношению к субъекту и называемом внешней реальностью (или реже объективной реальностью), а образы, мысли, фантазии, чувства и т. п. расположены в пространстве внутри субъекта называемом внутренней, или психической реальностью. И внутренняя, и внешняя реальности являются теми сферами, в которых существуют явления и происходят процессы….
… Психоанализ, таким образом, постулирует две реальности: внешнюю (объективную) и внутреннюю (психическую, субъективную). В таких понятиях как тестирование реальности, адаптация к реальности и принцип реальности "реальность" означает "внешнюю реальность"; дереализация, однако, относится к психической реальности, поскольку пациенты с этим симптомом жалуются, что, хотя они и воспринимают внешний мир правильно, он для них больше не значим, он кажется "нереальным"…»
В этой связи представляется уместным обратиться к точке зрения исследователя Бабкиной Л.И., которая четко отследила особенность российского законодателя, представляющего себе свидетеля как некое абстрактно-идеальное лицо, начисто лишенное эмоций с одной стороны и обладающего неограниченным чувством долга – с другой. В то же время результаты проведенных ею исследований, показывают, что более трети граждан, ставших очевидцами совершения преступления, не будут заявлять об этом в правоохранительные органы из страха потенциального возмездия со стороны преступников[78], то есть даже не получившие каких-либо угроз вовсе.
В рамках настоящего исследования представляется важным отметить, что практика применения норм Федеральных законов наталкивается на насущную необходимость подтверждения реальности существующей угрозы жизни, здоровью и имуществу защищаемого лица. При этом не учитывается отношение самого защищаемого лица к угрозе. С одной стороны это приводит к тому, что отдельные, особо мнительные лица, не подпадают под государственную защиту, в связи с чем из страха за свою жизнь, здоровье и имущество не принимают участия в уголовном судопроизводстве, а с другой стороны некоторые лица отказываются от применения в их отношении отдельных
Ч. Райкрофт Критический словарь психоанализа, СПб, 1995.
См. Бабкина Л.И. Обеспечение безопасности свидетелей при производстве предварительного расследования по УПК РФ: Дисс. … канд. юр. наук., Волгоград, 2009, С. 47–50, 159. Саушкин С.А. Актуальные вопросы теории и практики участия свидетеля в уголовном процессе: Дисс. … канд. юр. наук., М., 2002, С. 97–98.
