Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник). Ричард Халл

      Моя тетя живет в непосредственной близости от небольшого и абсолютно безобразного городка Ллвувлл. Вот именно. В этом-то весь ужас. Во всех смыслах.

      Как, скажите на милость, может хоть одно разумное существо жить в городе, чье название не в состоянии выдавить ни одна христианская глотка? А я утверждаю и настаиваю: «Ллвувлл» произнести невозможно. Человек склонен начинать слово с его начала, но в случае с Ллвувллом у вас этот номер не пройдет. Его надо начинать еще до начала, что само по себе смехотворно. Один литератор сказал мне по секрету, что «лл» в первой позиции следует артикулировать примерно как «схл» или «тхл», причем «т» или «с» на практике остается где-то «за бортом» – по-моему, совершенно бесполезная и неосуществимая рекомендация. Другой знакомый советовал воспроизводить в гортани легкий щелчок – так, как будто собираешься издать звукосочетание «кл», но в последний момент тебе сжимают горло и не дают этого сделать. Что я могу на это сказать? Если всякий раз вместо ответа на вопрос, где вы живете, судорожно хватать себя за горло и давиться слюной, это, пожалуй, вызовет толки.

      Но предположим, вы приступили-таки к трудному делу произнесения данного слова – главные сложности подстерегают вас в середине. Там вы наткнетесь, естественно, не на «у» и даже не на «вув», а на что-то вроде удвоенного «о», однако все же с едва уловимым ароматом «у»! Это последнее руководство взято из учебника, но восклицательным знаком снабжаю его я. Автор руководства, видимо, не усмотрел необходимости в подобном знаке препинания. Как бы там ни было, хорошенько сдавив глотку и от души поплевавшись, вы можете наконец вступить в бой за финальное «лс» или «лт». Всего-то семь букв, а сколько возни!

      Что касается меня лично, то в своей речи я по созвучию переименовал город в Глупый. Этим все сказано.

      Ллвувлл – я со своим Глупым тут наверняка в меньшинстве, так что все же Ллвувлл, – если вы еще не догадались, находится в Уэльсе. Большинство людей, как я понимаю, не нуждаются в такой географической справке. И более жуткого места мне сроду не приходилось видеть. Поразительно, сколько народу задыхается от восхищения валлийскими ландшафтами. Я, например, только и слышу, как мне повезло жить в «очаровательном уголке». Не представляю, что в нем находят очаровательного. Сплошные дурацкие холмы. Ужасно утомительно на них взбираться – и только для того, чтобы тут же начать спуск. Вечно промозглые влажные леса. Причем всякий раз, когда я отправляюсь размять ноги, меня тут же гонит прочь какой-нибудь сторож с криками, что я, мол, представляю угрозу его дурацким фазанам и идиотским «луговым травкам». Ох-х! Как мне это осточертело! Нельзя ли уже убраться куда-нибудь в старый добрый Суррей?

      А вот еще дороги. Отвратительные, головоломно извилистые узкие тропинки, почти повсюду испещренные голыми выступами кремниевой породы, тут и там проваливающиеся отвесными кручами, так что прохожему ничего не видно, кроме сплошных зарослей ежевики, шиповника и того, что имеет острые колючки, – будто ломишься через частокол. Еще надо добавить, что, даже когда удается проделать в нем брешь, какой-нибудь исполнительный идиот обязательно сразу затянет ее колючей проволокой. Ну а если кому из путников выпадет чудом избежать отвесных круч и частоколов, что он увидит перед собой? Всегда одну и ту же картину. Покуда хватает глаз, на целые километры вокруг – холмы и леса, леса и холмы, похожие, как братья-близнецы. За всю историю мира рука человека ни разу не коснулась этой бессмысленной беспорядочной мешанины, нагроможденной природой. А ведь она ждет уборки и огранки.

      Так вот, вернемся к дорогам. Во всей округе нет ни единого сколько-нибудь протяженного участка, где можно вести машину с приличной скоростью. Подумать только! Да здесь никто нигде и никогда, я думаю, не ездил быстрее пятидесяти пяти километров в час. Если бы вы знали, какое облегчение я испытываю, оставив всю эту дикость позади, когда выезжаю на Уотлинг-стрит, где можно вволю разогнаться прямо к горизонту. Где нет этих убогих возвышенностей по сторонам и под колесами – ровное гладкое покрытие, а не эти ужасные ллвувллские тропы, которые ремонтируются так: покрываются очень тонким слоем гудрона, засыпаются очень большим количеством острых камней примерно с куриное яйцо величиной и в таком виде достаются несчастным участникам дорожного движения, чтобы те бесконечно долго ползли по дороге.

      Я перечитал все, что успел написать, дабы отвести душу и выразить сильные чувства по поводу этого жуткого места, и мой взгляд задержался на «промозглых влажных лесах». Совершенно точное определение, доложу я вам. Никогда, абсолютно никогда не прекращается здесь дождь – кроме тех случаев, когда зимой идет снег. Говорят, что именно поэтому у нас тут растут такие прекрасные деревья – ведь именно из местных дубов были построены эскадры Нельсона и Родни[1]. Что тут сказать? В наше время корабли из древесины не строят, они больше ни к чему, а по мне так все деревья на свете в общих чертах одинаковы. Уж лучше пусть будет поменьше дождей, поменьше деревьев и побольше людей в округе. Как там? «Ах, Одиночество! Напрасно Мудрец воспел тебя не раз»[2]? Вот именно.

Скачать книгу