style="font-size:15px;"> Тогда же, разъезжая по всей Москве, я набрела на Бобсона, моего будущего партнера. Колоритная фигура. Прожженный еврей упитанной наружности. Как же хорошо с ним работалось… Мне Бобсон очень нравился, но он никогда даже намека на возможный флирт не делал. А я видела, не только на меня он производил такое впечатление. Бабы заводились и тихо млели!
У Бобсона был свой партнер, фамилия до такой степени матерная, что он ее стеснялся называть, может Мандеев, поэтому все звали его Менделеев.
Я перестала светиться на закупках по всей Москве. Они сами делали первичный отбор, сами же ездили по периферии, имели своих «корреспондентов» в малых городах России и людей в столице. Сами все отбирали, сами все привозили прямо ко мне, не в смысле на мой четвертый этаж, а в смысле на съемную квартиру, и сами товар сбывали.
Это было хорошо, потому что у меня стала происходить форменная затоварка. Товара много, нужны были оптовики. Наташкино войско растаскивало только небольшую часть.
Вот тогда-то работа закипела по-настоящему! Мне стало на-а-а-много легче, даже появилось свободное время. Тогда я и решила заняться собственным ликбезом. Пройтись по музеям, поездить по мастерским художников-реставраторов. Познакомилась с Большим Олегом, который позволял мне ему мешать и самой пробовать заниматься реставрацией. А как еще поймешь, почему настоящие иконы на тебя будто смотрят, а ты стесняешься? Была одна Божья Матерь, она всегда за мной с буфета глазами следила, даже в темноте…
Большим Олег был потому, что вырос аж под два метра, разговаривал громко и был очень добрым. Он потрясающе играл на гитаре, имел прекрасный бархатистый бас, большую окладистую бороду и знал много русских, украинских и прочих песен и частушек, правда, некоторые не совсем благонравного содержания.
Олега я встретила случайно у кого-то в мастерской, даже и не помню, у кого. Это у него я брала всю необходимую мне литературу, это у него была толстенная книга с «чекухами», это у него висела на стене самая потрясающая икона из всех, мною виденных. Конец XIII – начало XIV века, без школы, а так называемая «деревня». На иконе был изображен Николай Угодник. Глаза разные, один выше, второй ниже, смотрят в разные стороны, нос набок, а сам с такой потрясающей наивностью на лике, ну просто восторг! Поэтому, наверное, подобные шедевры назывались еще «Русский наив».
Эта была и самая неожиданная икона, которую я держала в своих руках.
Мысли мыслями, а надо было пахать!
Постепенно у нас собралась часть икон, забракованных Послом и даже Атташе. Надо было их куда-то девать, это же деньги, и не малые, и не только наши. Часть товара мы брали в реализацию, это называлось «на комиссию». Обратно наши «корреспонденты» с «комиссии» забирать не хотели. Просили хоть за какие-нибудь деньги продать. Вот тогда Док и нашёл ещё одного покупателя из другого посольства, из Нигерии, но не Посла, а тоже Атташе. Жил господин Мбонимпа не в посольстве, а в дипломатическом доме. В том же самом, что и наш, Сьерро-Леоновский
