могём. Раки в горле застрянут, клешнями зацепятся. Одному, или со мной, скучно! Надо с Людой.
Я всегда удивлялась, если мужик с какой бабой начинал романить, ему под любым соусом, хоть под раковым, надо было эту бабу домой притащить и рядом со своей благоверной посадить! Неужели ему на расстоянии сравнивать сложно?
А Люда еще и в клиентки на шитье взялась набиваться. Юмор, да и только!
В общем, забирают этого черного «обезьяна» к Ирине в коллектив, на первое отделение, нашего Толика сатирик приглашает директором. Представляете, что он должен был наврать-насочинять, чтобы ему Юра поверил и взял директором?
Но это их дело…
У Ирины в то время не было никакого звания, а это значит концертная ставка совсем маленькая. Надо было звание делать. Очень красиво смотрится на афише, когда написано заслуженный деятель искусств! Делали его раньше так: устраивались работать в какую-нибудь провинциальную филармонию какой-нибудь автономной республики мелкого масштаба. Например, тот же Иосиф Кобзон в Чечено-Ингушетии заслуженного получил. С Ириной решили пойти проторенным путем. Чечено-Ингушетия, так Чечено-Ингушетия. Грозный, так Грозный.
Нам-то какая разница? Тем более, что там тогда никто ещё не стрелял.
Музыкантов взяли из Молдавии. Директор Толик – азербон. Сатирик Юра – еврей. Вэланд Род черный, в смысле негр, совсем негр. Певица, я подозреваю, что тоже еврейка. А все вместе – чечено-ингушата!
Стали репетировать. За это ничего не платили. Толик дома на диване концерты заделывал, то есть звонил лежа по всему Советскому Союзу, а потом приходили телефонные счета неописуемой величины. И так два месяца. Я шила с девяти утра до после часу ночи, потом фарцевала. Он, как макака в клетке, по комнате метался и по телефону орал, мне работать мешал. Телефон тоже орал с утра и до вечера. То мне орал и с акцентом и без оного, то ему орал… И так без перерыва даже на обед.
Народ ко мне приходил. Кому примерка, кому товар. «Блэки» ходили туда-сюда… Все входящие заносили ящики, пакеты и коробки. «Блэки» и «коллеги» вносили сюда, а Наташкины «спекулянты», мои клиентки и прочие участвующие, включая соседей, выносили обратно.
Весело! Как нас ментура тогда не обнаружила? Диву даюсь! Шкаф открываешь, а на тебя тюки товара вываливаются. В углу до потолка коробки с радиотехникой навалены. В другом углу – еще коробки с разным хламом: очками от солнца, часами, платками…
Одно слово – дурдом крепчал, и мы в нем веселились! Прикалывались, то есть. Крутые чуваки, одним словом…
Но, наконец-то, наступил первый выезд.
Ехать надо было в город Грозный. Вначале сдавать концертную программу местному худсовету. Раньше без такого совета и чихнуть было нельзя. Пока совет не утверждал, коллектив не имел права гастролировать по СССР. Значит, сидел без зарплаты. А кушать очень хотелось. Поэтому не было на всем белом свете людей, более заинтересованных в сдаче программы худсовету, чем артисты.
