комнате было удушающе жарко и воняло гнилью. Детей не было видно, кроме той, что блаженно спала в коляске. Я поспешила к ней – девочка выглядела на удивление ухоженной, чистой и сытой. Остальная часть комнаты была просто неописуема. Рой мух, в углу – куча экскрементов и грязных подгузников, по которой ползали опарыши…
Марджори вошла в спальню, нежно зовя мальчиков. Они сидели за стулом. Заливаясь слезами, женщина взяла их на руки.
– Ничего, мои лапоньки. Бабушка с вами.
Полицейские делали заметки, а я подумала, что, возможно, должна уйти, раз за малышей теперь отвечает бабушка. Но в этот момент снаружи поднялся переполох, и в дверях появился Дик. Он явно не знал, что в его квартире находятся полицейские. Едва завидев их, он бросился было бежать, но путь к отступлению преградили собравшиеся зрители. Они впустили его, а вот выпускать не собирались. Возможно, за Диком числился десяток-другой должков перед соседями.
Ему было вынесено предупреждение за халатность в отношении детей, не достигших пяти лет. Дик выругался, сплюнул и спросил:
– А чё с ними? Малые в норме. Ничё такого, насколько я вижу.
– Вам повезло, что с ними ничего не случилось. Оставив их одних с зажжённой керосинкой, вы могли спровоцировать пожар, если бы они её опрокинули.
Дик начал оправдываться:
– Это не моя вина. Я керосинки не зажигал. То хозяйка. Я не знал, что она уйдёт и оставит её. Ленивая потаскушка! Пусть только попадётся на глаза – уж я ей всыплю по первое…
Полицейский спросил:
– Где ваша жена?
– А я почём знаю!
Марджори напустилась на зятя:
– Ах ты, окаянный! Ты знаешь, где она. И это ты её вынудил. Свинья ты поганая!
Дик был сама невинность:
– Чё эта старая корова мелет?
Марджори закричала было в ответ, но полицейский её остановил:
– Уладите свои разногласия, когда мы уйдём. Мы составили рапорт, что вам вынесено предупреждение за то, что вы оставили своих детей без присмотра и подвергли опасности. Если это повторится, с вас взыщут штраф.
Дик подлизывался изо всех сил:
– Вам не придётся делать этого, офицер, потому как этого не повторится, офицер. Я извиняюсь и прослежу, чтоб это в последний раз.
Полицейские собрались уходить, и Дик заявил, указывая на Марджори:
– И эту с собой заберите.
Издав страдальческий стон и крепче прижав к себе мальчиков, женщина обратилась к полицейским:
– Я не могу оставить их здесь, малышку, мальчиков. Разве вы не видите? Я не могу их вот так оставить.
Дик проворковал успокаивающим, ободряющим голосом:
– Не волнуйтесь, мамаша. О ребятишках я позабочусь. Нечего тут волноваться. Потом обратился к полицейскому:
– Со мной им ничё не грозит. Слово даю.
Ни один из полицейских не был дураком, и никого ни на секунду не обмануло это проявление отеческой
