возможно, взяли прямо с соломенной крыши какого-нибудь английского коттеджа – позвонил в дверь громадного и поражающего воображение саутгемптонского особняка семейства Мэдисона Харлана. Молодой человек осведомился у дворецкого, имеются ли в доме господа в возрасте от шестнадцати и до двадцати лет. В ответ он получил информацию, что данным критериям удовлетворяют мисс Женевьева Харлан и мистер Рональд Харлан, после чего молодой человек вручил дворецкому весьма своеобразную визитку и с очаровательным южным акцентом попросил передать ее господам для рассмотрения.
Почти весь следующий час он провел наедине с мистером Рональдом Харланом (который учился в школе «Хиллкис») и мисс Женевьевой Харлан (которая пользовалась определенной известностью в кругу завсегдатаев саутгемптонских балов). Дом он покинул, унося с собой краткую записку, написанную рукой мисс Харлан; эту записку, вместе со своей весьма своеобразной визиткой, он вручил лакею в другом крупном поместье по соседству. Так получилось, что владельцем следующего особняка являлся Клифтон Гарнеус. И, словно бы по волшебству, и там Джима приняли господа точно такого же возраста.
Он продолжал двигаться дальше; день выдался жаркий, но те, кто не мог себе позволить вольностей, были вынуждены ходить в пиджаках даже на улице. А Джим, родившийся на самом юге Джорджии, и к концу дня был все так же свеж и спокоен, как и в начале пути. В тот день он посетил десять особняков. Любой, кто пожелал бы за ним проследить, подумал бы, что это, видимо, какой-то на редкость талантливый коммивояжер, продающий крайне популярную и дефицитную литературу.
В его неожиданном интересе к самым юным членам семейств было нечто такое, от чего даже самые бесчувственные дворецкие утрачивали присущий им скепсис по отношению к незнакомцам. В каждом доме, который он покидал, до самых дверей его провожали восхищенные взгляды, вслед неслись взволнованные приглушенные голоса, шептавшие что-то о скорой встрече.
На следующий день он посетил еще дюжину особняков. Саутгемптон основательно разросся, и он мог бы еще хоть неделю продолжать обход, встречая на пути все новых и новых дворецких, но его интересовали лишь самые роскошные и шикарные дома.
На третий день он совершил то, о чем говорят многие, но что мало кто делает: он нанял зал. Возможно, это ему подсказали обитатели огромных домов в возрасте от шестнадцати до двадцати. Взятый в аренду зал когда-то был «Частным гимнастическим залом мистера Снорки для джентльменов». Он располагался над каким-то гаражом на южной окраине Саутгемптона и, как я должен с сожалением отметить, в дни своей былой славы являлся местом, где под чутким руководством мистера Снорки джентльмены приводили себя в порядок после не в меру весело проведенной ночи. Теперь же зал был заброшен – мистер Снорки оставил дело, уехал из города и скончался.
А мы сейчас пропустим три недели; можно полагать, что все это время проект, связанный с арендой зала и посещением двух дюжин саутгемптонских особняков, тихо-мирно шел своим чередом.
Перейдем сразу к тому июльскому дню, когда мистер Джеймс Пауэлл отправи
