воображения».
О Бердяеве Розе пишет, что в любое другое время он никогда бы не считался православным христианином.
Иванушка наш сидит уже самостоятельно. Утром Олечка попробовала: он покачался, покачался на попке и упал. И только со второй попытки укрепился и долго сидел, да ещё ручками махал, за игрушки хватался.
Нынче я с дежурства (потеплело до -8°, и солнышко во всю). Второй час пополудни; укладываю Лизу, и у самого глаза слипаются…
– А почиму у к’ёстной гомик маенький, а как много вещей?
– Как это? Каких вещей там много?
– Ну, холодильник… Гва холодильника!
– Как два? – удивляюсь я.
– Гва! Агин в коидоре и агин в комнаке!
Надо же! А я не замечал.
Бабушка из своего киоска принесла книгу Агнии Барто и защебетала над Лизанькой – тут же, в прихожей, в шубе ещё, принялась восторженно, с выражением зачитывать: «Уронили Мишку на пол…» Я подошёл, поморщился:
– Неудачную вы сделали покупку.
– Вот ещё! Всё вам не ладно, что я ни куплю…
Лизанька слушала настороженно, не отрывая глаз от книги. Я пошёл за подмогой и советом:
– Олечка, мать Барто купила…
– Ах! – вскинулась Оля. – Где?..
Последовала шумная перепалка у порога – над пушистой головкой Лизаньки. Не бесполезно.
– Возьми, – сказала она, поднимая голову и протягивая бабушке книжку. – Плохая книга…
Собираем посылки в Москву – Щукиным и Новиковым. Оля торопливо приписывает: «… Саша интересуется, какой была наша семейная жизнь в самом начале. Отвечаю: очень тяжёлой. Поскольку таинство бракосочетания было совершено над нами не сразу, понятия о религии мы имели весьма романтические, всё в нас и вокруг нас было вывернуто наизнанку. Одним словом, мы были безумными. Поэтому наш опыт того времени к вам никак не применим. У вас всё должно и начаться, и закончиться одним только миром и любовью.
После нашего венчания жизнь наша вся переменилась. И с того времени смиряющую нас друг перед другом благодать мы чувствуем постоянно…
Лизанька наша тоже быстро растёт. Я уж как-то смирилась с этой неизбежностью, но всё равно изменения эти кажутся мне утратами. Иванушке в праздник Рождества будет ровно полгода…
Да хранит вас Господь и Его Пречистая Матерь.
Целую. О.»
Я всегда поражаюсь безоглядности, с какою Олечка употребляет слова, но не поправляю, не уточняю – удивительным образом она всё равно высказывает верную мысль и верно передает чувство. Это какой-то фокус.
– Причём здесь фокус? – сердится Оля. – Что тебе здесь не нравится?
– Ну, «таинство бракосочетания», например…
– Эти твои тонкости, знаешь… Никто в них не вникает.
– Но мы же читали Розанова и должны…
– Я думаю, молодожёнам не до различий «брака» и «венчания». Для них это одно, и пусть будет
