только когда братец попытался бочком протиснуться в дом. Ему это удалось, и теперь мы дружно замерли под бдительными гневными очами слуги, который так и не захлопнул дверь. Очень гневными, потому что все в этом джентльмене – от кончиков начищенных штиблет и блестящих пуговиц униформы до посеребренных возрастом аккуратно уложенных волос источало возмущение.
– Потрудитесь объясниться, – выдохнул он, наконец.
– У меня личное дело к герцогу де Мортену. – Я потрясла подол платья, надеясь только на то, что не выгляжу как мокрая курица. Не хотелось бы предстать перед ним в таком неприглядном виде, но сегодня даже погода была против меня. – И чем быстрее вы проводите нас к камину, тем лучше. Потому что сейчас я начну чихать.
Я и правда чихнула: есть у меня такая особенность – стоит немного подмерзнуть, остановиться уже не могу.
Дворецкий подобрался, как легавая перед прыжком.
– Его светлость сегодня не принимает, мисс Фоссет, – поджав губы, заявил он, – и даже в приемный день к нему можно попасть исключительно по договоренности. А теперь прошу вас…
Он кивнул в сторону двери, его взгляд однозначно говорил о том, что он думает обо мне и моих манерах, а заодно и о том, где мое место – на улице легкодоступных женщин. Себастьян радостно попятился, я же осталась на месте. Седовласый ханжа оказался на удивление прытким: подскочил, схватил за локоть и попытался выдворить меня на крыльцо. Силища у него была ого-го! Не ожидавшая такой подлости я сначала уцепилась за тяжелую вешалку, которая от наших телодвижений пошатнулась и со страшным грохотом обрушилась на пол, а потом выхватила у Себастьяна зонтик и от души врезала мерзавцу под коленку. Смотреть он мог как угодно, но вот обращаться со мной подобным образом – увольте!
Дворецкий взвыл и чудом не навернулся через подставку для ног, а я скинула утепленную накидку и устроилась на обитой темным бархатом кушетке, аккуратно расправила платье.
– Так вы пригласите герцога?
– Я приглашу полицию! – прошипел он, потирая ушибленное место. – И немедленно!
– О, не торопитесь. А лучше сразу продумайте, что будете им говорить о скандальной актрисе, прикованной наручниками в холле дома не последнего лица Энгерии.
– Наручниками?!
– Ага. – Я демонстративно достала из ридикюля наручники – подарочек Вудворда: в постели граф нередко предпочитал быть скованным. Защелкнула один на своем запястье, второй – на подлокотнике кушетки, а ключ бросила в весьма откровенный вырез платья. – Ну вот, теперь идите за полицией.
Дворецкий прошипел нечто маловразумительное и метнулся к гостиной. Себастьян же не сливался с темными бордовыми обоями, украшенными узорами на несколько тонов светлее, лишь каким-то чудом. На лице его проступили красные пятна, казалось, он вот-вот грохнется в обморок, хотя это полагалось сделать мне. Но нет – я чувствовала себя на удивление замечательно. Голова не болела, даже дышалось легче.
Я
