был очень крутой, в сырую погоду подняться на него было непросто.
«Вот и сидите!» – позлорадствовал я. И хотел бежать своей дорогой, да разобрало любопытство, прямо какой-то разведческий интерес: «Надо записать номер. Мало ли что».
Подкравшись поближе, залёг в кусты шиповника, через которые хорошо был виден подъём. Достал из сумки клочок бумаги, ручку и записал номер машины. Затем отполз. Отойдя метров триста сквозь заросли ивняка, перебрался на другую сторону дамбы. Там были коровьи тропинки вдоль торфяной канавы. Давно я так не бегал! Под капюшоном стало, как в парной, и я скинул его.
Уже в селе из предусмотрительности снял плащ и оставил у хозяйки. На велосипеде поехал поглядеть стадо. Так и есть – в полном составе оно паслось на сжатом совхозном поле, издали походившем на озимь, столько терялось зерна при уборке.
Несколько хозяек стояли у забора крайнего дома. Рассказал им о происшествии.
– Может, в милицию сообщить? – неуверенно сказала одна и ушла.
Я выехал на дорогу и возле дома Бориса Павловича вдруг увидел того самого дегенерата. Стоял ко мне спиной и разговаривал с шофёром грузовика. На меня глянул бегло, явно не узнав. Шофёр дал согласие, и они уехали.
Поскольку стадо ещё паслось, ехать домой было нельзя, и я решил выждать положенное время в проулке. Отсюда хорошо было видно и стадо, и отрезок дороги. Примерно через полчаса по ней прокатила знакомая машина. Я вышел на поле, откуда хорошо было видно дамбу, соединявшую Гавриловку с Ипяковым. Дальше дорога сворачивала вправо и вдоль Вьюновки тянулась к Нагулину, а там на окраину Нижнего, в район аэропорта.
Машина промелькнула по дамбе. Уходя вправо, как я и предполагал, в сторону города, вдруг неожиданно развернулась на возвышении и стала на обочине.
«Ждут, когда стадо погоню», – догадался я.
На сердце заскребли кошки… Не скажу, что сильно испугался (и не в таких переделках приходилось бывать в старателях), больше волновала судьба семьи. И чем дольше думал об этом, тем тягостнее становилось на душе. Наконец, опомнился, стал молиться.
6
После молитвы стало немного спокойнее. Однако враг несколько раз подступал со своим рационалистическим: «Так-то оно так, а в жизни – хлоп, и нету». Но я гнал эти помыслы, призывая на помощь Царицу Небесную: «Враже, предложение твое – на главу твою. Божия Матерь, помоги мне!» И читал «Богородцу».
Стемнело быстрее обыкновенного. Небо опустилось на потемневшие крыши домов. Воздух насытился влагою. Вода в пруду почернела. Скотину потянуло к хлеву.
Дождавшись, когда последняя корова подымется в ипяковский проулок, на велосипеде выехал на дамбу.
Машина стояла на прежнем месте. И я специально свернул в её сторону и, не торопясь, проехал мимо. За темнотою стёкол едва угадывались силуэты людей.
За Ипяковым свернул на зады и помчался укатанной
