ничего не получится. Я не смогу изображать с тобой ничего.
– Почему?
Он действительно недоумевает.
– Потому что у меня есть парень.
Парень, который стоит возле авто и терпеливо ждет, пока другой мужчина наговорится со мной. Да неважно.
– Виктор! – зову я.
Питер хватает меня за запястье с такой силой, что у меня, несомненно, останется синяк, и притягивает меня к себе с такой ненавистью, что ее можно со стороны принять за страсть.
– Пусти, больно, пусти, – шепчу я, чтобы не привлекать внимания.
– Ты. Будешь. Делать. Все, что тебе говорят!
Мне кажется, он сейчас сам разорвет меня на маленькие кусочки. Но я не сдаюсь.
– Командуй своей подругой, – отвечаю я, глядя ему в глаза с неменьшей ненавистью.
– В чем дело? Пусти ее, – слышится голос Виктора, и он толкает Питера в плечо.
Кэп ослабляет хватку.
– Второй раз тебя вижу, а сказать ты можешь только «пусти ее», – презрительно бросает Питер.
Озлобленные, все трое, мы проходим мимо дежурного на парковке дорянина, уставившегося на нас фиолетовыми глазами. Насилие на Доре запрещено – наверное, он не видел подобных сцен даже в кино. И что он теперь думает о землянах?
Виктор проводит коммуникатором вдоль табло, оплачивая проезд, и садится за руль. Питер залезает назад, но, прежде чем подвинуться и дать мне сесть, тихо говорит, чтобы не слышал Виктор:
– Кстати, хорошая мысль. Ты якобы ревнуешь меня к Хелен, этим и объясним сегодняшние разборки. Так ему и скажи. И пусть твоя подружка разнесет как можно больше сплетен о нас.
Да он просто изощренный садист. Смотрю на него со всем презрением, которое только способна вложить во взгляд, но ему все равно.
– Да, и вот еще что, – продолжает он инструктировать, словно ничего не произошло. – Если что-то совсем серьезное, приходи – где я живу, ты знаешь. Если меня нет, оставь записку. Ты вообще на бумаге писать умеешь?
– Умею, – нехотя признаюсь я.
Мама упорно учила меня писать по старинке, утверждая, что когда пишешь рукой, мозги развиваются по-другому. И вообще заставляла как можно больше всего делать самой. Впрочем, роботов у нас и так никогда не водилось.
– Вот ключ от моей квартиры, – он прикасается своим ручным коммуникатором к моему, делая несколько настроек.
– Спрячешь записку за манжету моей рубашки. Я оставлю ее так же, на стуле – помнишь?
О, конечно, я помню. Но только присутствие Виктора мешает ответить ему как следует.
Ужин проходит безрадостно. Плав, Леди и Энн не дождались нас, и мы с Виктором сидим в столовой вдвоем. Питер исчез практически сразу, как мы оказались на базе. Я так и не поняла, то ли мы должны изображать с ним пару, то ли делать вид, что незнакомы. Тоже мне, конспиратор!
